Новый альбом - [17]
Вот и сейчас, Стёпа, пережив очередной подобный приступ чувств, медленно шёл рядом с Надей и, чтобы отвлечься, глядел себе под ноги. Его огромные, старые, латанные — перелатанные кроссовки шлёпали рядом с её туфельками, как два разваливающихся корыта. Надеюсь, от них хоть не воняет, подумал он, и ему захотелось провалиться под землю от стыда.
— Степа, а почему ты ни разу не позвал меня в гости? — вдруг совершенно неожиданно спросила она.
— В гости? — смутившись, переспросил он. — Ну… не знаю даже. Мне как-то не приходило это в голову. Да и потом, вряд ли тебе там будет интересно. Общага и общага… — он замолчал, не зная что добавить.
— Зря ты так думаешь — немного склонив голову набок, сказала Надя, глядя на него снизу вверх. — Мне очень интересно, как ты живешь. Пойдём к тебе?
— Ко мне? — ещё более ошарашено спросил он. Мысли позвать её в гости действительно даже не посещали его, и сейчас он лихорадочно соображал, не оставил ли в комнате чего-то такого, что могло бы смутить его ещё больше.
— Ну, пойдем — решился он. — Только это далеко, надо ехать на электричке.
— А я не тороплюсь — улыбнувшись, с вызовом сказала она, и Степа в очередной раз подивился озорному характеру этой красивой и такой хрупкой с виду девушки.
Через час они уже шли по пустырю, раскинувшемуся на подходах к их заводу. Стояла отличная погода, но густая трава уже пожелтела и высохла, прихваченная ночными заморозками, поэтому пустые банки, покрышки и прочий мусор повылазили на свет, превращая живописную зелёную лужайку в обычный загаженный пустырь.
— Свинарник тут у нас — негромко сказал Степа, заметив, как Надя оглядывается по сторонам. — Зато когда снег выпадет, опять красиво будет. Летом и зимой мусор не видно, а осень и весна — его время. Мы убираем по чуть-чуть, но пустырь вон какой огромный, так что весь не скоро разгребем — он пнул очередную лежащую возле тропинки жестяную банку. Та, весело позвякивая, улетела в кусты.
— Да это вообще неважно, какой тут вид. Но вы, конечно, молодцы — сказала Надя, проводив банку взглядом. — А вон там что? — спросила она, указав рукой вперёд.
Степа поднял глаза.
— А это и есть мой дом — смущённо улыбнулся он, увидев высунувшуюся из за холма громаду их завода. — Ну, то есть не только мой, конечно — чуть помедлив, добавил он.
Через несколько минут они уже входили в открытые Степой ворота общаги.
— Забавно тут у вас — сказала она, с интересом оглядывая огромный для неё коридор, в котором они оказались. Стёпа внимательно посмотрел на неё — но ничего, кроме любопытства, не читалось на её лице. Они медленно прошли вглубь и остановились возле входа в Стёпину комнату.
Степа неуклюже ковырялся в замочной скважине, когда соседская дверь тихо скрипнула.
Он повернулся и увидел дядю Виталика, робко выглядывающего из своей комнаты. Степа улыбнулся ему, затем опустил взгляд вниз.
Надя, казалось, превратилась в маленькую статуэтку. Она, задрав голову вверх, смотрела на Степиного соседа, широко раскрыв рот и замерев на месте.
— Привет, Стёпка — деликатно покашляв в кулак, сказал Виталик. — Ты знаешь, тут дельце к тебе есть…. Ой, ты не один — спохватился он, разглядев внизу Стёпину гостью, и тут же попятился обратно к себе. — Простите, пожалуйста — смущённо забормотал он. — Старый стал, вижу совсем плохо — он бросил на Степу виноватый взгляд.
Степа стоял, совсем растерявшись и не зная, что делать.
— Ничего-ничего — пришла в себя наконец Надя. Её голос так непривычно тонко прозвучал в стенах этого странного общежития.
Дядя Виталик ещё раз сконфуженно улыбнулся и закрыл за собой дверь. Степа наклонился и посмотрел на Надю. Та улыбалась, но круглые глаза выдавали её — он явно успела не на шутку испугаться.
— Уфф — выдохнула она и встряхнулась. — Я как-то не готова была увидеть твоего соседа. Прости, если повела себя невежливо.
Стёпа, не зная, что сказать, неловко пожал плечами и продолжил ковыряться в замке. Через пару минут он поддался, и они вошли внутрь.
Настроение было подпорчено. Степе опять казалось всё вокруг уродским и нелепым, и он, предложив Наде присесть на его тахту, отвернулся и стал разгребать заваленный рабочими вещами стол.
Она же, с ногами забравшись на кровать, рассматривала развешенные по комнате картины.
— Это чьи? — спросила она, показав рукой на стены.
— Мои — повернулся Стёпа. — Так, балуюсь иногда.
— Ничего себе — балуюсь! — с чувством сказал Надя и встала на ноги, рассматривая висящую рядом с ней картину. — Да ты просто талант! Тебе надо делать выставку, дружище!
Степа улыбнулся.
— Все так говорят.
— Да потому что так и есть — она перешла к другой картине и привстала на цыпочки, чтобы лучше её рассмотреть. — Слушай, а среди таких, как вы, есть известные художники?
— Среди гигов? — переспросил Стёпа. — Да, есть. Но немного. Есть один уличный художник известный, точно, да и вроде ещё есть… Но как они добились признания — я не знаю. Сложно это, никто не хочет иметь с нами дело.
— Да? — переспросила Надя. — Странно. Мне этого не понять.
Степа пожал плечами и начал собирать разбросанную на столе бумагу. Повисла неловкая пауза.
— Слушай, а почему вообще так происходит? — спросила Надя. — Ну, с ростом? Я, честно говоря, совсем немного об этом всем знаю — она смущённо развела руками.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.