Новый Афонский патерик. Том I. Жизнеописания - [70]

Когда немецкая оккупация закончилась и опасность миновала, отец Георгий вернулся в родной монастырь на прежнее послушание – огородника. Он говорил: «Я пережил тяжёлое время, однако такой душевной радости я больше никогда не испытывал. Это было благословение преподобного Павла и великомученика Георгия, которые меня спасли».

Один из спасённых отцом Георгием союзников был сыном высокопоставленного человека из Новой Зеландии. Как только война кончилась, этот человек приехал в монастырь отблагодарить отца Георгия, которого называл своим спасителем. Отец Георгий ответил:

– Это не я. Это Бог спас и тебя, и меня.

Новозеландец хотел вручить старцу мешок, полный золотых монет:

– Эти деньги, геронда, шлёт мой отец, присоединяя к ним всю свою любовь.

– Я в деньгах не нуждаюсь, я всё это оставил в миру.

– Тогда возьми их для обители.

– Наш монастырь в новозеландских деньгах не нуждается, – улыбнулся отец Георгий и денег не взял.

Позднее правительство Новой Зеландии прислало отцу Георгию благодарственную грамоту как человеку, оказавшему их стране огромную услугу.

Спустя ещё некоторое время старцу прислали орден из Великобритании и хотели дать ему ежемесячную пенсию золотыми английскими фунтами. Однако всё присланное старец отправил обратно. «То, что я сделал, я сделал для своей Родины», – повторял он. Также многие другие люди, которые были спасены отцом Георгием, благодарили его, хотели отплатить ему чем-то материальным, но старец не принимал абсолютно ничего – несмотря на то, что годы были тяжёлыми по причине нищеты и бедствий, обрушившихся на страну.

Отец Георгий какое-то время вёл подробный дневник, в котором день за днём описывал свои злоключения. Если бы он был опубликован, то несомненно стал бы бестселлером. Но однажды, совершив монашеское правило, отец Георгий бросил этот дневник в печку. «Все эти книжки – дело не монашеское», – объяснял он свой поступок.

Несмотря на то, что отец Георгий был человеком малограмотным, он справлялся с серьёзными поручениями на благо монастыря святого Павла, и справлялся великолепно. Как-то по поручению игумена он отправился в банк и взял там деньги для монастыря, не имея при себе ни паспорта, ни удостоверения личности. «Зачем вам паспорт? Вот он я!» – объяснил он изумлённым банковским служащим. В другой раз отец Георгий взял из банка золотые монеты и положил их в старую грязную монашескую сумку, сверху прикрыл эти монеты старой майкой и на обычном рейсовом автобусе повёз их в монастырь. Когда кондуктор стал настаивать, чтобы отец Георгий положил сумку в место для багажа, тот ни в какую не соглашался. «Дамы же не сдают свои сумочки в багаж! – горячился отец Георгий. – Вот и я – монах – имею при себе сумочку».

Каждый год монастырь посылал отца Георгия в Каликратию[190] для того, чтобы купить пшеницу для обители. В какой-то год в Каликратии пшеницы не оказалось, и отец Георгий был вынужден поехать в Фессалию.[191] Он сел на рейсовый автобус, который направлялся в Ла́рису. Вскоре на одной из остановок в автобус вошла женщина и села рядом с отцом Георгием. Помысл стал говорить отцу Георгию: «Взгляни на неё», – и тут же последовал такой диалог с помыслом:

– Ну и зачем на неё смотреть?

– Как зачем? Как зачем? Чтобы знать, с кем путешествую!

– Нет, не надо на неё глядеть. Ведь Евангелие что говорит? Если поглядишь на женщину с вожделением, уже прелюбодействуешь с ней в сердце своём.[192]

– Да ладно!.. Что будет, если я брошу на неё всего один взгляд? Можно подумать! Что, от этого будет конец света?! Да может, она вообще моя родственница?

Они ехали от Салоник до Ла́рисы несколько часов. Всё это время отец Георгий ни разу не повернулся, чтобы взглянуть на соседку. Он не заговорил с ней, не поздоровался. Когда они добрались до Ларисы, старец подождал, пока женщина выйдет из автобуса, и только после этого, опасаясь увидеть её хотя бы со спины, поднялся с сидения. Отец Георгий пошёл покупать пшеницу, и вот тогда Бог его вознаградил. Он пережил неописуемое состояние: «Я почувствовал такое необыкновенное радование и веселие! Если нечто подобное люди испытывают в раю, то большего мне не нужно. И это не было кратковременным, а продолжалось несколько дней! Я уехал из Ларисы, вернулся в монастырь, но радость не оставляла моей души».

Отец Георгий был наделён многими талантами, и его душа была сильной. Во всём, за что бы он ни брался, был великолепен. Вполне естественно, что он преуспел и на монашеском поприще, продвинулся духовно. Огромную пользу старец получил от советов добродетельного игумена монастыря Григориат Афанасия. Его советы он чтил почти так же, как Евангелие, и соблюдал их буквально. Как-то раз игумен сказал ему: «Письма не пиши никому и никогда. Для тебя мир закончился». И действительно, оказывая послушание, отец Георгий во всю свою жизнь не написал ни одного письма. Поскольку некоторое время он нёс послушание на монастырской пристани, многие паломники его узнавали, присылали письма и поздравительные открытки. Старец, не открывая корреспонденцию, отдавал её одному брату со словами: «Посмотри, что там… Если хочешь – сам им ответь».