Новый Афонский патерик. Том I. Жизнеописания - [32]

Каждое монашеское призвание начинается чудесным и особенным для человеческой души образом. В случае с Николаем слово и пример старца Иеронима побудили его, совсем ещё ребёнка, задуматься об иноческом пути и о посвящении себя Богу. Размышляя об этом желании, возделывая его и почувствовав, что оно уже созрело, Николай решил оставить мир, прийти на Святую Афонскую Гору и стать монахом-подвижником.

Николай сумел выскользнуть из-под опеки своего дяди и приплыть в Салоники, а оттуда пешком дошёл до Афона. Путь занял три дня. Однако для того, чтобы попасть на Святую Гору, нужны были документы: свидетельство о рождении, паспорт и тому подобное. У Николая ничего этого не оказалось, а поскольку он был ещё и очень молод, полицейские не разрешали ему въехать на Афон. Николай как истинный уроженец Эпира – края, жители которого отличаются закалкой, мужеством и бесстрашием, пешком через непроходимый лес вошёл на Афон с северной стороны и по суше достиг монастыря Симонопетра. Это было в 1929 году. В монастыре юношу принял старец Иероним.

В те времена Святую Гору мучила немощь проклятой «местечковости». В каждом монастыре жили монахи только из одной местности. Если в монастырь хотел поступить брат из другого места – не земляк насельников этой обители, то его не принимали. Но даже если и принимали на время, то вскоре многими насмешками и издевательствами вынуждали брата уйти. В случае со старцем Арсением произошло то же самое. По причине календарного спора[111] монастырь пережил глубокий кризис, в результате которого игумен Иероним, несмотря на всю свою духовность и вклад в возрождение обители, был изгнан из Симонопетра. Сначала после изгнания отец Иероним жил в монастыре Кутлумуш, а оттуда переехал на Вознесенское подворье монастыря. Его духовные чада, его постриженники, которые не были малоазитского происхождения,[112] тоже были изгнаны из обители. Так, отец Арсений, к тому времени уже молодой монах, оказался на Кавсокаливии. Он поселился в этом месте, поскольку слышал, что там подвизаются святые монахи и подвижники. Отец Арсений поселился в каливе Благовещения и стал жить в послушании у старца Михаила.

Жизнь в скиту на Святой Афонской Горе жестка и болезненна. Живя вне общежития, монах должен усерднее трудиться, а если братство каливы или келии малочисленно, то бо́льшая тяжесть трудов ложится на плечи самого молодого монаха, который помимо ежедневных богослужений и личного монашеского правила должен выполнять необходимые повседневные работы. Кроме вышеперечисленного, монаху необходимо заниматься и рукоделием для того, чтобы заработать на хлеб насущный.

В каливе, куда поступил отец Арсений, рукоделием было изготовление деревянных ложек. Молодой монах легко научился этому ремеслу, однако чем больше он совершенствовался в нём и чем усерднее им занимался, тем слабее становилось пламя аскезы, постепенно затухавшее в его сердце. Так он стал просто хранить в своём сердце тлеющий уголёк подвижничества – в ожидании лучших дней.

На Кавсокаливии отец Арсений прожил 11 лет – с 1930 по 1941 годы. Эти годы прошли в труде, послушании и освящении. Однако война 1940 года, нехватка самого необходимого, голод, отсутствие спроса на рукоделие и другие беды вынудили подвижников искать иные пути, чтобы заработать на хлеб насущный. В горький 1940-й год Бог благословил масличные деревья обильным урожаем. В тот год на Афоне уродилось невероятное количество маслин. Подвижники из скитов и келий пришли на помощь монастырям и стали принимать участие в сборе маслин. Половину собранного они отдавали монастырю, половину забирали себе. И вот после 10 лет отсутствия отец Арсений оказался в своём любимом монастыре Симонопетра. Когда работы по сбору маслин закончились, он попросил разрешения отцов остаться навсегда, помня, что отсюда начал свой путь, что именно здесь его постригли. К тому времени самые старые отцы обители уже отошли в мир иной, а оставшиеся, видя нехватку братии в монастыре, согласились взять отца Арсения – к его великой радости и к их облегчению.

Однако своим внутренним духовным состоянием монастырь Симонопетра в то время не мог похвалиться. По причине немецкой оккупации монастырь покинул игумен Кесарий, обитель переживала тяжёлые дни. Отец Арсений трудился на многих послушаниях: в храме, в архондарике, в трапезной, на пристани, в Дафни. На всех послушаниях отец Арсений трудился с ревностью и готовностью, однако, как он сам говорил, «духовным не занимался и в духовное не углублялся». «Нынче день прожили, да и ладно, – говорил он, – а завтра как Бог даст». Тлеющий уголёк аскезы, ради которой он начал монашеский путь, быстро покрылся толстым слоем пепла от перегоравших ежедневно забот. Была опасность, что и этот уголёк потухнет. Но несмотря на то, что отец Арсений находился не в самом лучшем состоянии, страдал «головокружением» от множества ежедневных дел и забот, Господь подавал ему знаки Своего присутствия, открывал Свой Промысл. Бог ждал, когда отец Арсений вернётся к первой цели своего ухода из мира, по изречению его великого тёзки: «Арсений, ради чего ты ушёл из мира?»