Новые волны - [73]

Но фото так и не пришло. Может, Майкл написал адрес неразборчиво, а то и вовсе напутал. Или женщина попросту забыла. Но Майкл часто вспоминал ту фотографию. И дошло даже до странностей, признался он. В последующие месяцы он облазил весь интернет в поисках фото. Его отношения с Кристен не сложились, но если бы он только мог вернуть себе тогдашнее чувство предвкушения, то, может, все бы и сложилось.

Ничто не обещало – даже не намекало, – что изображение существует где-либо в открытом доступе. Для этого фотограф должна была загрузить его на сайт, где люди делятся снимками. Скорее всего, оно так и осталось на карте памяти фотоаппарата. А может, она и вовсе его удалила, стерла с лица земли.

И все же Майкл продолжал искать фотографию. Провел десятки часов, пролистывая фотосайты. Существовали грубые способы поиска и фильтрации по метаданным, поскольку цифровые фотографии содержат в себе информацию о дате съемки. Майкл знал день, и, если фотоаппарат был новой модели, техника могла даже определить город. Майкл пытался реконструировать в памяти модель устройства, хотя трудно разобрать такие подробности. Но даже с тщательной фильтрацией Майкл обнаружил миллионы изображений – невозможно разобрать их в одиночку.

Это и вдохновило его на стартап. Его компания занимается распознаванием лиц, объяснил он. Используя машинное обучение, сервис способен найти фото человека, сканируя тысячи изображений в секунду.

– Словно миллион разных версий меня ищет фотографию одновременно, – объяснил он.

– И это работает? – спросила я. – Ты смог бы сфотографировать меня, а затем найти все мои фото в интернете?

– И да и нет, – признался он. – Основа имеется. Нужно только время, чтобы все довести до ума. Но если я найду финансирование, то да, однажды ты сможешь найти все свои фотографии в Сети.

– Сначала я сомневалась, но, похоже, умная идея.

– Спасибо, – поблагодарил он, довольный, что заслужил мое одобрение.

– Как сервис называется?

– «Паноптикум».

Я фыркнула.

– Это ведь тюрьма, где за узниками наблюдают со всех сторон?

– Никто этого не знает. «Паноптикум» просто круто звучит.

Это звучало круто, если не слишком задумываться, и, видимо, никто и впрямь не задумывался.

– Так ты в Нью-Йорке ищешь деньги, потому что инвесторам в Сан-Франциско не нравится твоя история?

– Я уже мало кому ее рассказываю.

– Она вообще правдивая?

– Правдивая. Но это не тот контекст, которым можно заинтересовать финансовые компании.

– Инвесторы не особо сентиментальны?

– Именно так. Что странно. – Майкл подумал, подбирая объяснение получше. – Инвесторы не хотят думать о девушках, которые их бросили. Им нравится думать о девушках, которых они смогут заполучить.

Я попыталась – безуспешно – сдержать стон.

А затем Майкл загрустил. Ночами он ворочался в постели без сна. Так что он просто усаживался за компьютер и лазал по открытым фотосайтам в поисках идеального образа.

– Почему ты просто не использовал «Паноптикум»? Разве ты создал его не для этой цели?

– Для этой. Конечно, для этой. В смысле, я проверял «Паноптикум» больше чем кто-либо, так что если сервису и удается определить чье-то лицо как следует, так это мое. К тому моменту я просканировал миллионы, может, даже миллиарды фотографий. Но теперь это просто ритуал. Привычное, успокаивающее действие. Трудно объяснить.

Все-таки «Паноптикум» оказался тюрьмой.

– Твоя очередь.

– В смысле?

– Это же был уговор. Ты выслушаешь мою историю, а я – твою.

Я уже и забыла про нашу сделку. Помахала Шарлотте, чтобы она принесла еще выпить.

– О, вообще-то с меня уже хватит, – отказался Майкл.

Я взглянула на него, и он сдался:

– Ладно, еще один бокал.

И я поведала ему свою печальную историю, всю целиком. Как у меня была подруга в Сети – ближайшая, целый год, – и как она погибла, и как я встретила ее друга в реальной жизни, и мы забывали нашу общую скорбь, засыпая в обнимку. Я рассказала Майклу об огромном архиве аудиозаписей Марго, которые мы нашли и решили расшифровать, с наивной и возвышенной надеждой Лукаса издать эти рассказы.

Я все ждала, что Майкл откланяется, но нет. Он действительно оказался очень хорошим слушателем.

– Как жаль, – сказал он, когда я закончила. – Вы с Лукасом, похоже, были хорошей парой.

– Мы трахались, чтобы пережить утрату общей подруги.

На это он, похоже, не знал, что ответить, хотя наверняка уже понял, что если хочет позвать меня к себе, то самое время.

– Можно, я скажу кое-что?

– Пожалуйста, – ответила я. – Я уже целый час вещаю.

– Если ты знала, что рассказы Марго вряд ли удастся опубликовать, почему не объяснила это Люку сразу?

– Лукасу, – поправила я, будто это имело значение. – Он так надеялся, так твердо верил, что это наш долг. Это придавало нашим отношениям смысл. А я зависла со своим романом – настоящий тупик. Было приятно снова писать, даже если слова не мои. Наверно, звучит эгоистично? – Не желая услышать ответ, я быстро продолжила: – Я не врала ему. Сказала, что покажу агенту рассказы Марго, и показала. Ее вердикт: «Исключено, никто такое не опубликует», и именно этого я и ожидала.

Я осушила свой стакан в пару глотков. Воцарилось молчание, Майкл допил свой и попросил счет.