Новые волны - [64]

Наверху я нашел Брэндона, он сидел за столом и кликал мышкой, уставившись в компьютер, будто ничего не случилось.

– Где все? Где моя команда?

– Лукас, давай зайдем в конференц-зал.

– Нет, я хочу знать, где все, немедленно.

– Мы всех отпустили. У нас больше нет службы поддержки. Я объясню. Давай зайдем в конференц-зал.

– Как это «больше нет службы поддержки»? Почему со мной не посоветовались?

– Не впадай в истерику. Я знал, что ты уехал, и решил, что будет лучше, если сам обо всем позабочусь. Собрал всех на выходных и сообщил, что мы прекращаем временные контракты раньше срока.

– Это была моя команда.

– Это были всего лишь временные работники. Я правда думаю, что нам стоит поговорить в конференц-зале. – Брэндон говорил жестко.

Брэндон воспринял мое предложение сделать службу поддержки полноценными сотрудниками очень серьезно. Сказал, что я прав. Но сейчас все перевернулось, это никуда не годилось, крайне недальновидное решение. Если мы собирались модерировать сообщения «Фантома», нам требовалось либо заняться этим как следует, либо вовсе не браться. И, очевидно, Брэндон заключил, что лучше вовсе не браться.

За выходные вышло еще несколько статей. Я об этом понятия не имел. Вскоре все подробности нашего процесса модерации станут известны публике. Все наши руководства и правила неизбежно просочатся наружу. Все не только узнают, что «Фантом» подвергал цензуре сообщения пользователей, но и ознакомятся с тем, как именно мы это делали. Кошмар пиарщиков.

– Мы же поддерживаем эти правила, – сказал я.

– Неважно. Факта, что мы вообще этим занимаемся, довольно, чтобы люди возмутились.

– Так план – применить систему Эмиля? Она ведь совершенно не готова.

– Алгоритм Эмиля мы тоже не будем использовать. Мы от него избавимся.

– Что? Как мы будем защищать пользователей без людей, которые проверяют помеченные сообщения, и без алгоритма Эмиля?

– Мы не будем.

– Совсем?

– Мы больше не несем ответственности за пользователей «Фантома». Мы предоставляем платформу, сервис. Мы не отвечаем за то, как люди его используют.

– Как можно так говорить?

– Слушай, даже с командой из сотни или тысячи модераторов, или если бы алгоритм Эмиля работал с почти стопроцентной точностью, мы бы все равно не смогли отследить все нарушения. И всякий раз, как что-то ускользнет, нам будут предъявлять претензии, как бы мы ни старались. Люди всегда найдут новые лазейки для своей жестокости.

– Так ты просто сдашься?

– С тех пор как возникла та история с травлей через «Фантом», мы потратили уйму часов – и огромную часть бюджета, пытаясь решить проблему. И хотя мы продвинулись вперед, публика этого не заметила. Мы так и остались сервисом сообщений с проблемой травли.

– Все гораздо хуже. Наш сервис используют для оскорблений и запугивания. Людям угрожают убийством.

– Это наша проблема, только если мы сразу не объявим, что больше не отвечаем за это. Пользуйтесь «Фантомом» на свой риск.

– Ты предпочтешь намеренно сделать «Фантом» хуже, превратить в опасную среду?

– Нам нельзя принимать на себя эти удары. Нужно привлекать капитал, но ничего не выйдет, если пресса будет набрасываться на нас каждую неделю.

Вот он – подлинный мотив Брэндона.

– Я основал «Фантом» из высоких побуждений и не отказался от них. Но нам ни за что не достичь этих идеалов, никогда не изменить мир к лучшему, если у нас закончатся деньги.

Ситуация была гораздо плачевней, чем я думал. Без серьезного сокращения расходов «Фантом» загнется через шесть месяцев, если не раньше. Брэндон уверил, что серьезно обдумал мое предложение. Но расходы на зарплаты, пособия и акции компании сократили бы жизнь «Фантома» с шести месяцев до трех.

– К тому же я не могу просить денег у инвесторов, если сообщу им, что половина сотрудников занята в службе поддержки.

– Почему?

– Потому что технологическая компания должна создавать технологию, а не извиняться за нее.

Брэндон сказал, что я могу взять выходной, но на самом деле мне попросту было нечем заняться в офисе.

Мысль, что придется идти домой и сидеть в своей квартире, оказалась невыносимой, и я отправился бродить по городу, пытаясь отвлечься. Выпил три «маргариты» со льдом в мексиканском ресторане за углом – только там и продавали алкоголь до полудня. Заглянул в кинотеатр, но там не давали ничего интересного. Хотел было написать сообщение Джилл, но не смог придумать, как объяснить внезапный выходной, кроме как признать полное фиаско в роли руководителя. Поэтому я слонялся по городу, пока не забрел в тихий скверик. Сел на скамейку, нацепил наушники – а вот и Марго.

Земля сгорает. Каждый год глобальная температура поднимается на три градуса. Солнце обрушивает свои лучи на планету, и они пробиваются сквозь остатки атмосферы, уничтоженной всего парой коротких веков вредных выбросов. Ах, «выбросы» – какой чудный эвфемизм, когда в действительности мы имеем в виду последствия жизнедеятельности человека.

Всего через десять лет Земля станет необитаемой. Раскаленной. Никакой урожай не вызреет. Океаны высохнут. Человеческая жизнь, какой мы ее знаем, перестанет существовать.

В запасе имелась уйма непрослушанных рассказов Марго, но к некоторым я возвращался всякий раз, когда психовал на работе. Я бы ни за что не назвал голос Марго умиротворяющим, но он был мне хорошо знаком и уже поэтому успокаивал. В одном рассказе говорилось о трибунале, состоящем из умнейших людей мира, они следили за планетой с космической станции. В их задачу входило наблюдать за Землей беспристрастно, со стороны и давать советы с отличной от земной точки зрения мировым лидерам, дабы предотвращать геополитические конфликты.