Новые стихотворения - [5]

все теченье снизу уберет.

Лебедь же, теперь воссев на ложе,

с каждым мигом царственней и строже,

и небрежней тянется вперед.

Детство

Неплохо бы работу дать уму,

немного поразмыслив об утратах,

о долгих детских днях и о закатах,

раз навсегда ушедших — почему?

⁵ Случается: в ненастье, в непогоду

нам что-то померещится, как знак.

Но встречи и свиданья, и уходы

нас больше, не переполняют так,

⁹ как в детстве, что в плену у пустяков

не более, чем вещи или звери.

Мы им себя дарили в полной мере

и наполнялись ими до краев.

¹³ И сиротели мы исподтишка,

как пастухи под грузом дальних далей,

и, кем-то призванных издалека,

нас, будто нитку — новую, вплетали

поочередно в образы, пока

не выбирали нового мотка.

Поэт

Ты изранил меня крылами,

о мой час, улетая прочь!

Куда мне деться с моими устами?

На что мне день? На что мне ночь?

⁵ Сиротея день ото дня,

я тону в людском равнодушье.

Вещи, которым я отдал душу,

по частям расточают меня.

Кружево I

Гуманность — имя шатким представленьям

и к счастию неподтвержденный путь:

бесчеловечно разве, что плетеньем,

что кружевом оборотилась суть

двух женских глаз? Ты хочешь их вернуть?

⁶ Усопшая, слепая кружевница!

Твое блаженство в эту вещь вошло,

к которой чувство, сжатое в крупицу,

как меж корою и стволом влекло.

¹⁰ Ты душу потеряла в узкой щели

судьбы, со временем утратив связь.

Но теплится она в твоем изделье,

улыбкой на моем лице светясь.

II

И если нам однажды этот труд

покажется каким-то неказистым,

не стоящим того, чтобы тернистым

ради него путем от детских пут

⁵ мы избавлялись — :ты скажи — оно,

вот это кружево, не удержало б

от этих мук нас и от этих жалоб

раз навсегда? Оно сотворено.

⁹ Здесь жизнью, может быть, пренебрегли,

здесь счастье было попрано судьбою.

Но где-то уж маячила вдали

та вещь, что совершенной красотою

не уступает всем цветам земли…

Седьмое небо, небо кружевное!

Судьба женщины

Как на охоте, свесившись с коня,

король стакан хватает, чтоб напиться,

и как владельцем с памятного дня

он под стеклом реликвией хранится,

⁵ вот так судьба, возжаждавши, подчас

подносит Некую к губам и пьет,

и, осушив по каплям, отдает

тому, кто в жалком рвении, боясь

⁹ ее разбить, хранит всю жизнь в витрине,

где ценности хранятся под стеклом

(иль то, что он считает таковыми).

¹² И там она с тех пор стоит доныне,

и слепнет, и дряхлеет с каждым днем —

вещь, безделушка — наравне с другими.

Выздоравливающая

Как парящая по переулку

песня льется из конца в конец,

исчезая вдруг, то снова гулко

хлопая крылами у крылец,

⁵ так очнувшуюся от недуга

дразнит жизнь, заигрывая с ней —

неокрепшей, что в ответ с натугой

дарит первый жест за много дней.

⁹ Но, захваченная упоеньем,

непослушная ее рука

стала вдруг подвижна и гибка

и уже спешит с прикосновеньем

к подбородку с ласкою цветка.

Взрослая

Она несла все это — мир забот,

мир милости и страха, и все это,

как дерева в лесу, тянулось к свету,

вне образности, как ковчег завета,

как образ славы, вышедшей в поход.

⁸ И вынесла все это до вершин —

летящее, огромное, чужое,

угадываемое лишь порою —

спокойно, как несущая кувшин,

налитый до краев. Но в некий миг,

ее обрекший на преображенье,

впервые белый плат нависшей тенью

спустился на открытый светлый лик

¹⁴ почти непроницаемым покровом.

И вот на все вопросы о судьбе

дает один ответ туманным словом:

«В тебе, о бывшее дитя, в тебе».

Танагра

Всего-то: солнца горенье

и жженой глины куски.

Как будто бы движенье

девичьей руки

внезапно остановилось,

и не влеклось, не стремилось

к вещам, но исподтишка

лишь чувству она подчинялась

и к себе самой прикасалась,

как к подбородку рука.

¹¹ Мы вертим по порядку

фигурки одну за другой,

мы в миг постигли краткий

их вечности загадку —

всего-то и надо порой

стоять у веков порога,

в древность вперяя взгляд,

и улыбаться немного

светлее, чем год назад.

Слепнущая

Она, как все, сидела за столом.

Но чашку — показалось мне сначала —

она чуть-чуть не так, как все, держала.

Потом вдруг улыбнулась. Только ртом.

⁵ Когда же встали все из-за стола

и разбрелись кто с кем и как попало

по комнатам (толпа, смеясь, болтала),

я видел, как она за всеми шла,

⁹ но напряженно — будто бы сейчас

и перед всеми предстояло петь ей,

и, как от глади водной на рассвете,

наружный свет отсвечивал от глаз.

¹³ Шла медленно, как бы боясь преград,

и все ж в сомнении: не перейти ль их?

Как будто бы, преодолев их ряд,

она вздохнет и полетит на крыльях.

В чужом парке

Боргебю-горд

Здесь два пути, ведущих в никуда.

Но вот в мечтах блуждая, как по лесу,

идешь одним из них. И пред тобой

цветник знакомый с каменной плитой

и надписью знакомой: «Баронесса

Брите Софи» — и снова, как всегда,

ощупываешь стершиеся даты

рождения и смерти на плите.

Как непомерна этих встреч оплата!

¹⁰ Что медлишь ты под вязом в темноте,

чего ты ждешь, как будто в первый раз

ступаешь, на сырую эту землю?

¹³ Чем именно тебя привлек сейчас

цветник соседний — солнечный, — не тем ли,

что там не холод плит, а пламя роз?

¹⁶ Сюда наведываясь то и дело,

ты почему стоишь оторопело

и перед флоксом словно в землю врос?

Прощание

О как я в суть прощания проник!

Я помню, как в клубке неразрешенной

жестокой тьмы на миг союз исконный

внезапной вспышкой предо мной возник.

⁵ И далью расстояния уменьшен,

неясный образ за моим окном