Новые стихотворения - [4]

(так от вознесенья стерегли)

⁵ все соборы о едином клире

тяжким грузом, чтобы он, кружа

над своей бескрайнею цифирью,

но не преступая рубежа,

⁹ был их будней, как часы, вожатый.

Но внезапно он ускорил ход,

маятником их сбивая с ног,

¹² и отхлынул в панике народ,

прячась в ужасе от циферблата.

И ушел, гремя цепями, бог.

Морг

Их приготовили к игре постфактум,

как будто дело за апофеозом,

что примирит их с предыдущим актом,

и каждого — друг с другом и с морозом.

⁵ Иначе — словно не было конца.

И тщетно в поисках имен карманы

обыскивали тщательно. С лица

у губ следы тоски смывали рьяно:

⁹ их не сотрешь — видны сквозь белизну.

Но бороды торчат ровней и тверже,

по вкусу сторожей чуть-чуть подмерзши,

¹² чтоб с отвращеньем не ушли зеваки.

Глаза повертываются во мраке

зрачками внутрь и смотрят в глубину.

Узник I

Для того ль рука дана мне,

чтоб я тоску отгонял?

На старые камни

каплет влага со скал.

⁵ Я слышу лишь стук капели.

И сердце вместе с ней

рвется в то же ущелье,

или чуть быстрей.

⁹ Хоть бы, капли рассея,

появился бы зверь…

Где-то было светлее…

Да что мне теперь?..

II

Еще пока есть небо над тобой,

и воздух — рту, сиянье света — глазу,

но вот, представь, все станет камнем сразу,

вкруг сердца грозно выросшим стеной.

⁵ Еще в тебе есть «завтра» и «потом»,

«когда-нибудь» и «через год», и «вскоре».

Но станет это кровью в каждой поре,

непрорывающимся гнойником.

⁹ А то, что было — то сойдет с ума.

От смеха содрогнется вся тюрьма,

и этот хохот — признак, что ты спятил.

¹² На место бога станет надзиратель,

и грязным глазом он заткнет глазок.

А ты — ты жив еще. И он — твой бог.

Пантера

Жардэн де плант, Париж

В глазах рябит. Куда ни повернуть их —

одни лишь прутья, тысяч прутьев ряд.

И для нее весь мир на этих прутьях

сошелся клином, притупляя взгляд.

⁵ Беззвучным шагом, поступью упругой

описывая тесный круг, она,

как в танце силы, мечется по кругу,

где воля мощная погребена.

⁹ Лишь временами занавес зрачковый

бесшумно поднимается. Тогда

по жилам бьет струя стихии новой,

чтоб в сердце смолкнуть навсегда.

Газель

Gazella dorcas

Завороженная: в созвучьях мира

нет рифмы совершеннее и строже,

чем та, что по тебе проходит дрожью.

На лбу твоем растут листва и лира.

⁵ Ты вся, как песнь любви, из нежных слов,

слетевших наподобье лепестков

с увядшей розы, чтоб закрыть глаза

тому, кто книгу отложил из-за

⁹ желания тебя увидеть. Как

будто прыжками стройный стан заряжен,

но медлит с выстрелом, покуда знак

¹² не дан, и ты вся слух, и взгляд твой влажен,

как у купальщицы в пруду лесном,

оборотившемся ее лицом.

Единорог

Святой поднялся, обронив куски

молитв, разбившихся о созерцанье:

к нему шел вырвавшийся из преданья

белесый зверь с глазами, как у лани

украденной, и полными тоски.

⁸ В непринужденном равновесьи ног

мерцала белизна слоновой кости,

и белый блеск, скользя, по шерсти тек,

а на зверином лбу, как на помосте,

сиял, как башня в лунном свете, рог

и с каждым шагом выпрямлялся в росте.

¹² Пасть с серовато-розовым пушком

слегка подсвечивалась белизной

зубов, обозначавшихся все резче.

И ноздри жадно впитывали зной.

Но взгляда не задерживали вещи —

он образы метал кругом,

замкнув весь цикл преданий голубой.

Святой Себастьян

Будто лежа он стоит, высок,

мощной волею уравновешен,

словно мать кормящая, нездешен,

и в себе замкнувшись, как венок.

⁵ Стрелы же охотятся за ним

и концами мелкой дрожью бьются,

словно вспять из этих бедер рвутся, —

он стоит — улыбчив, нераним.

⁹ Только раз в его глазах тоска

болью обозначилась слегка,

чтоб он смог презрительней и резче

выдворить из каждого зрачка

осквернителя прекрасной вещи.

Даритель

Он цеху заказал картину на дом.

Возможно, что господь его забыл,

и что, в отличье от картины, рядом

с ним не стоял епископ с кротким взглядом,

и что его он не благословил.

⁶ Возможно, в этом напряженьи сил

коленопреклоненного — все те же

попытки удержать от центробежья

свой контур, устремившийся вовне,

как держат всю упряжку в пятерне.

¹¹ Чтоб, если суждено свершиться чуду —

что, впрочем, не было предрешено, —

мы верили, что, и дойдя досюда,

оно бы нам не причинило худа,

самим собою лишь поглощено.

Ангел

Наклоном головы он отогнал

все наставленья, все «нельзя» и «надо».

Ведь через сердце движется громада

по кругу мчащихся начал.

⁵ В глубинах неба образы и лица.

Вот-вот услышит зов он: «Отыщи!»

Пусть легкость рук его не отягчится

твоей заботой. Иначе в ночи

⁹ они, с тобой борясь в остервененьи

и в бешенстве перевернув весь дом,

тебя, как будто бы ты их творенье,

возьмут, из формы выломав куском.

Римские саркофаги

Что воспретит увериться нам в том

(нам — отбывающим земной постой),

что мы не краткий миг один живем

смятеньем, ненавистью, суетой, —

⁵ как встарь хранил богатый саркофаг

при ожерельях, идолах, опалах

в ветшающих веками покрывалах

распадом заряженный прах —

⁹ пока уста, не знающие звуков,

его не поглощали. (Где, когда

найдется мозг, чтоб научить их речи?)

¹² Тогда-то вот из древних акведуков

к ним завернула вечная вода —:

доныне в блеске к ним идя навстречу.

Лебедь

Эта мука — проходить трясиной

неизведанного в путах дней —

поступи подобна лебединой.

⁴ Смерть — конечное непостиженье

основанья нашей жизни всей —

робкому его же приводненью —:

⁷ Подхватив его, речное лоно

постепенно, нежно и влюбленно,