Новое средневековье XXI века, или Погружение в невежество - [27]

Существенно при этом, что россияне выступают сторонниками абсолютной легитимности только такой собственности, в основе которой изначально лежит труд самого собственника или тех, от кого он получил ее по наследству. В тех же случаях, когда связь собственности и лежащего в ее основе труда размыта и ускользает от непосредственного восприятия, россияне не склонны уважать ее формально-правовой статус» [801].

Е. Г. Ясин на это сделал такую реплику: «Я исхожу из того, что тип культуры нам придется менять. При той архаичной системе ценностей, которая в России остается доминирующей, нам в XXI веке делать нечего. Если, как я читаю в докладе, только 14 % россиян выступают за утверждение в стране свободной конкурентной рыночной экономики, а 76 % — за расширение доли государства в бизнесе и промышленности (при 14 % в США и 35 % в Германии), то это значит, что ценности и установки подавляющего большинства наших сограждан к модернизации не приспособлены и сами нуждаются в модернизации» [801][14].

Надо сказать, что в предчувствии реформы мнение людей стало жестко уравнительным. В октябре 1989 года на вопрос «Считаете ли вы справедливым нынешнее распределение доходов в нашем обществе?» 52,8 % ответили «не справедливо», а 44,7 % ответили «не совсем справедливо». Что же считали несправедливым 98 % жителей СССР? Невыносимую уравниловку? Совсем наоборот — люди считали распределение недостаточно уравнительным. 84,5 % считали, что «государство должно предоставлять больше льгот людям с низкими доходами», и 84,2 % считали, что «государство должно гарантировать каждому доход не ниже прожиточного минимума». Но это и есть четкая уравнительная программа.

Сюжет «Веселовский»

Вспомним историю самого понятия «интеллигенция». О. К. Степанова пишет об этом: «Интеллигенция… В межреволюционный период вопрос о судьбе интеллигенции ставился в зависимость от ее отношения к капитализму: критическое — сохраняло ее как общественный феномен, а лояльно-апологетическое — уничтожало. А вот сегодня отношение к социальной проблематике практически не упоминается среди возможных критериев принадлежности к интеллигенции…

Интеллигенция в России появилась как итог социально-религиозных исканий, как протест против ослабления связи видимой реальности с идеальным миром, который для части людей ощущался как ничуть не меньшая реальность. Она стремилась во что бы то ни стало избежать полного втягивания страны в зону абсолютного господства “золотого тельца”, ведущего к отказу от духовных приоритетов. Под лозунгами социализма, став на сторону большевиков, она создала в конечном итоге парадоксальную концепцию противостояния неокрестьянского традиционализма в форме “пролетарского государства” — капиталистическому модернизму» [165].

В реальности картина русской интеллигенции была очень сложной. Мы должны не спорить, а увидеть эту картину. После 1905 г. стал быстро нарастать социальный расизм дворянства и буржуазии в отношении крестьян. Русофобия распространилась в интеллектуальной элите России — влиятельной части гуманитарной и творческой интеллигенции. Это не могло не разрушать связи, соединявшие старый народ Российской империи, но в то же время сплачивало русское простонародье, ускоряло становление «нового», советского народа.

Красноречивы установки И. А. Бунина, который обладал большим авторитетом и как писатель, и как «знаток русского народа». Он часто встречался с видными историками, которые собирались у академика С. Б. Веселовского, с которым у Бунина завязалась большая дружба (сын академика В. С. Веселовский вел записи бесед на этих собраниях[15]).

В либеральной элите антиимперские настроения были особенно сильны. Академик С. Б. Веселовский, «один из ведущих исследователей Московского периода истории России XIV–XVII веков», либерал и даже социалист, писал в дневнике в 1917 г.: «Еще в 1904–1906 гг. я удивлялся, как и на чем держится такое историческое недоразумение, как Российская империя. Теперь мои предсказания более чем оправдались, но мнение о народе не изменилось, т. е. не ухудшилось. Быдло осталось быдлом… Последние ветви славянской расы оказались столь же неспособными усвоить и развивать дальше европейскую культуру и выработать прочное государство, как и другие ветви, раньше впавшие в рабство. Великоросс построил Российскую империю под командой главным образом иностранных, особенно немецких, инструкторов…

Годами, мало-помалу, у меня складывалось убеждение, что русские не только культурно отсталая, но и низшая раса. … Повседневное наблюдение постоянно приводило к выводу, что иностранцы и русские смешанного происхождения даровитее, культурнее и значительно выше, как материал для культуры» [620, с. 31].

Государство в этом повороте элиты встало на сторону привилегированных слоев — и углубило раскол народа. С. Б. Веселовский писал в мае 1917 г.: «Одна из причин разложения армии — та, что у нее, как и у большинства русских, была уже давно утрачена вера в свои силы, в возможность победить… Вот уж подлинно, навоз для культуры, а не нация и не государство… Упадок уже наметился и стал для меня ясным в последнее пятилетие перед Русско-японской войной» [620, с. 23–24].