— Открыто! — услышал он скрипучий голос, уже знакомый ему по телефонному разговору.
Ларин потянул на себя дверь и вошел внутрь. Он не сразу увидел хозяина. Помещение мастерской было загромождено самыми разными вещами. В углу стояли стол, три стула и диван. Рядом — газовая плита, на которой кипел чайник. У стены — шкаф с посудой, книгами, папками и старыми газетами. Посреди комнаты стоял мольберт. Потолки были высокими, около трех с половиной метров. В другом углу был оборудован второй этаж, куда вела деревянная лестница. Что там находилось, Ларин не видел, так как антресоли были занавешены одеялом. В тот момент, когда капитан вошел в мастерскую, край одеяла распахнулся, и на деревянной лестнице появился человек лет шестидесяти. Седые волосы и борода его были неаккуратно коротко подстрижены. Движения были спокойными и усталыми. Одет художник был по-домашнему, плечи покрывал плед. На руках виднелись следы краски. Заметив Ларина, он стал спускаться к нему по деревянной лестнице.
— Здравствуйте,— сказал Ларин,— вы Игорь Шаповалов?
— Здорово,— выдохнул Шаповалов.
— Меня зовут Андрей Ларин, я из Уголовного розыска, звонил вам сегодня утром,— представился капитан.
— Проходите, гостем будете,— равнодушно сказал Шаповалов, направляясь к плите.— Чаю хотите?
— Нет, спасибо,— отказался от угощения Ларин.
Он внимательно рассмотрел мастерскую, особенно картины, которыми были увешаны стены. Судя по подписям, стоявшим в углу каждой работы, автором их был Шаповалов. Это были абстрактные картины. Линии, кубы, шары, спирали причудливо перемешивались на полотнах, создавая с одной стороны чувство хаоса, но с другой — ощущение странной гармонии.
Шаповалов налил себе чай в жестяную кружку и, не обращая внимания на Ларина, подошел к мольберту. На мольберте стояла неоконченная картина, похожая на те, что висели на стенах. Отхлебывая чай, Шаповалов принялся за работу. Наблюдая за ним, Ларин рассказал Шаповалову о том, что вчера случилось в квартире Васильева. Ему интересна была реакция Шаповалова, но никакой реакции не последовало. Казалось, Шаповалов был погружен в свои мысли, и присутствие Ларина его ничуть не беспокоило. Однако это было не так. Когда Ларин закончил, художник еще пару минут стоял у мольберта, затем вытер кисть тряпкой, положил ее и закурил.
— Ужасная история,— сказал он,— ума не приложу, как это могло случиться.
— Лена, дочь Васильева, сказала мне, что последние два года жизни ее отец жил у вас в мастерской.
— Да, он жил здесь,— кивнул Шаповалов.— Спал на этом самом диване.
Ларин посмотрел на старый диван, местами проеденный молью.
— Скажите,— сказал он,— у вас есть какие-нибудь предположения, куда он мог пропасть?
Шаповалов задумался.
— Володя часто исчезал,— сказал он,— то на неделю, то на месяц. Когда исчез последний раз, я думал, что в конце концов появится. Но вот уже два года, как его нет.
— А вы не думали, что с ним могло случиться?
— Все, что угодно. Выпил и замерз где-нибудь. Говорили еще, что он утонул.
— Кто говорил?
— Честно говоря, не помню
Шаповалов затушил папиросу и вновь подошел к мольберту.
— Никто не пытался его найти? — спросил Ларин.
— Я — нет,— ответил Шаповалов.— И думаю, никто не пытался.
— Скажите, не осталось у вас каких-нибудь работ Васильева?
— Вы знаете, забавное совпадение,— усмехнулся Шаповалов.— Позавчера их у меня купили.
— А как вам представились покупатели?
— Из галереи «Пальмира». Я, правда, про такую не слышал. Но они сказали, только что открылась.
— Визиток своих, конечно, не оставили?
— Нет, но обещали позвонить.
Ларин задумался.
— Вы бы не могли помочь нам составить их фоторобот? — обратился он к Шаповалову.
Тут пожилой художник рассмеялся. Пожалуй, это было первое открытое проявление его эмоций.
— Фоторобот! — прокряхтел он сквозь смех.— Зачем? Я вам их нарисую.
Ларин с сомнением посмотрел на Шаповалова. Затем он перевел взгляд на картину на мольберте. Шаповалов понял сомнения Ларина. Все его картины в мастерской были абстрактными.
— Не волнуйтесь,— сказал он Ларину,— я могу писать и в реалистической манере.
С этими словами он вновь отложил кисть, подошел к шкафу и вынул из него два чистых листа бумаги. Затем художник взял карандаш и начал рисовать портреты Мокеева и Старова. Ларин с интересом наблюдал за движением руки с карандашом. Минут через десять оба портрета были готовы. Как и обещал Шаповалов, они выглядели вполне реалистично. Художник протянул рисунки Ларину. Капитан внимательно рассмотрел их, затем аккуратно свернул в трубочку и упаковал в газету.
— Скажите,— сказал Ларин,— у кого в городе еще могли остаться картины Васильева?
— Я знаю, что он отдавал их на комиссию Вите Белому,— подумав, ответил Шаповалов,— он торгует на Невском у римско-католической.
— Как его найти?
— Спросите на месте, там его все знают.
— А что-нибудь из вещей Васильева у вас осталось?
Шаповалов задумался. Затем повернулся и показал на большой деревянный крест, висящий на стене.
— Только этот крест,— сказал художник.— За полгода до исчезновения Володя привез его из Печорского монастыря.
Ларин подошел к кресту и внимательно рассмотрел его. Это была вещь тонкой ручной работы, сделанная пятьдесят-сто лет назад.
