Новое о декабристах. Прощенные, оправданные и необнаруженные следствием участники тайных обществ и военных выступлений 1825–1826 гг. - [223]

Разумеется, обвиняемые не были заинтересованы в представлении следствию исчерпывающего списка всех участников конспирации и, тем более, – в раскрытии полной меры своей осведомленности и участия в делах конспирации.

Некоторое значение имел слабый интерес расследования к выяснению полного состава многочисленных декабристских обществ, существовавших до 1822 г. Не исключено, что свою роль здесь сыграли ошибки и недостаточное внимание делопроизводственного аппарата следствия или отдельных его чиновников.

Все это, в конечном счете, определило появление довольно значительной группы участников «движения декабристов», не обнаруженных следствием и избежавших привлечения к ответственности и наказания. Причины, которые обусловили возникновение подобной ситуации, можно выстроить следующим образом:

1) участники тайных обществ, оставшиеся следствию неизвестными благодаря линии защиты обвиняемых – основных свидетелей (С. С. Ланской, П. А. Набоков и др.);

2) обстоятельства, которые не были расследованы следствием (Панютин, А. В. Чевкин, A. M. Мансуров, Ф. Ф. Матюшкин, Прижевский, Реад и др.), либо прошли мимо его внимания (Н. П. Крюков, Башмаков, К. М. Полторацкий);

3) обстоятельства, которые расследовались на процессе, но подозреваемым лицам удалось оправдаться (А. С. Грибоедов, Н. П. Воейков);

4) обстоятельства, которые следствие не имело возможности расследовать в силу влияния посторонних факторов (И. Ф. Львов, А. А. Плещеев 2-й и др.).

Четко различимая по результатам исследования большая степень вмешательства самодержавной власти в следственный процесс вполне объяснима многовековой традицией российской монархии, а также условиями проведения следствия и суда, особенностями процесса по обвинению в государственном преступлении. Вместе с тем следует отметить и то, что ко времени проведения процесса сформировалась определенная законодательная база, устанавливающая наряду с имевшейся традицией рамки действий императора[1218]. Все это определило тот сложный набор факторов, определивший в итоге расследования вынесение решений об участи привлеченных к следствию лиц, «оставлении без внимания» целых категорий участников тайных обществ и декабристского заговора 1825 г.

Практика декабристского процесса 1825–1826 гг. легла в основу последующего уголовного законодательства по делам о государственных преступлениях. Свидетельством тому является градация преступлений и в особенности систематизация видов и степеней наказания – судебного и административного – в «Уложении о наказаниях уголовных и исправительных» 1845 г., которое, в свою очередь, стало начальным пунктом процесса оформления уголовного законодательства России по государственным преступлениям на протяжении 2-й половины XIX – начала XX вв. Именно это обстоятельство придает исследованию судебно-следственного процесса по делу о декабристских тайных обществах дополнительное значение и актуальность.

Конечно, в рамках работы, посвященной выяснению персонального состава декабристских тайных обществ, невозможно полностью охватить существенные особенности судебно-следственного политического процесса. Целый ряд сюжетов требует дальнейшего предметного исследования. Прежде всего, нуждается в продолжении изучения круг вопросов, связанных с анализом показаний декабристов, основными вариантами их линии поведения (защиты) на следствии. Другая важнейшая проблема – уяснение мотивов действий следствия, причин вердиктов органов расследования, касающихся в том числе вынесения наказаний, анализ стратегии расследования по данному процессу. Большой объем исследовательской работы требуется для выяснения и изучения приоритетов и направленности работы следствия, его внутренней логики, причин тех или иных решений высшей власти, направлявшей ход расследования. Немаловажным в данном контексте является ответ на вопрос, чем вызывался интерес следователей к определенным сюжетам, к каким вопросам и каким фигурам они проявляли особое внимание и почему.

Не все остается ясным и в представлениях о механизме вынесения решений относительно предания и непредания Верховному уголовному суду. Остаются проблемными вопросы о причинах освобождения от ответственности или существенного смягчения наказания некоторых участников тайных обществ, а также исключения из сферы расследования отдельных персоналий участников тайных общества. По-прежнему не до конца проясненным является вопрос об оправданных следствием лицах, против которых имелись прямые уличающие показания.

Наконец, недостаточно ясной представляется проблема о предполагаемых участниках тайных обществ и военных выступлений декабристов. В данной работе предприняты шаги для выявления возможно полного круга лиц этой категории, но мера их причастности требует особенного внимания и остается не в полной мере проясненной. Возможно, новый углубленный анализ известных документов и привлечение новых свидетельств придадут импульс разработке данной проблемы. Часть такого рода случаев, к сожалению, навсегда останется загадкой для историка.

Представив в настоящей работе категории членов тайных обществ, избежавших преследования в 1826 г., раскрыв особенности ведения следствия в отношении каждой из них, автор рассматривает свою работу как определенный новый шаг на пути исследования декабристских тайных обществ и следственного процесса 1825–1826 гг.