Новгород и Псков: Очерки политической истории Северо-Западной Руси XI–XIV веков - [20]
Псковская Вторая летопись, 6849 г.
«Князь же Олгердъ съжаливъси и не остави мольбы и чолобитиа псковскаго, но въскоре посла воеводу своего князя Юрья Витовтовича; а сам князь Олгердъ подъимъ брата своего Кестоутиа и мужь своих Литовниковъ и видьблян. И приеха въ Псковъ иоуля въ 20, на память святого пророка Илии, и приведе сына своего Андрея, а еще бе не крещенъ. И тогда посла Юрья Витовтовича к Новому городку языка добывати; он же, подъимя с собою охвочих людей псковичь и изборянъ, и поехаша на соумежье, и сретошася с великою немецкою ратью на Мекузицком поли, оже они едут на стояние къ Изборску; и оубиша пскович и изборянъ 60 муж, авгоуста 2, а самъ Юрьи прибеже въ Изборескъ в мале дроужине. А на заоутрие немци приидошя къ Изборску с порокы и з городы и со многымъ замышлениемь, и оступиша град[183]».
Новгородская Четвертая летопись, 6850 г.
«Олгердъ и Кестутеи повелевше своей Литве бродитися за Великую реку въ Плесковъ, тако же и плесковици перебродишася с нимъ блюсти своихъ домовъ и женъ и детей отъ Литвы, а Олгердъ и Кестутии остася взади съ своими литовники и съ пьлесковици, в мале дружине; и поехаша въ Грамьское болото и начата перепытывати немечкои рати[184]».
Псковская Первая летопись, 6849 г.
«Ольгердъ же и Кестутии повелеша своеи силе Литве и видьбляномъ бродитися за Великую реку во Псковъ; тако же и псковичи перебродишася с ними, блюдущи своих домовъ, женъ и детей от Литвы; а князь Ольгердъ и Кестутии осташася взади с своими Литовники и со псковичи в мале дружине, и поехаша въ Грамъское болото, и начата перепытывати немецькоя рати[185]».
Псковская Третья летопись, 6849 г.
«И князь Олигордъ и брать его Кестоуити повеле своим Литовником перебродитися за Великоую рекоу во Псковъ, тако же и псковичи перебродишася с ними, блюдучи своих домовъ и женъ и детей от Литвы; а самъ князь Олигордъ и брать его Кестоуити осташася взади своими Литовники и с моужи псковичи в мале дружине, и поехаше в Грамское болото, и нача перепытывати немецкиа рати[186]».
Новгородская Четвертая летопись, 6850 г.
«А в то время притужно бяше Избореску, и прислаша изборяне гонець въ Плесковъ съ многою тоугою и печалью[187]».
Псковская Первая летопись, 6849 г.
«А в то время притужно бяше Изборску; и прислаша изборяне гонець во Псковъ со многою печалию[188]».
Псковская Вторая летопись, 6849 г.
«А в то время притужно бяше велми изборяном, и прислаша гонець въ Псковъ съ многою тугою и печалью[189]».
Псковская Третья летопись, 6849 г.
«А в то время притоужно бяше велми Изборскоу; и прислаша изборяне гонца во Псковъ съ многою тоугою и печалию[190]».
Сопоставление псковских известий Новгородской Четвертой и Софийской Первой летописей в статьях 6849–6850 гг. с соответствующими чтениями трех летописей псковских показывает, что во многом тексты этих памятников тождественны между собой. В большинстве случаев чтения Новгородской Четвертой и Софийской Первой летописей совпадают с текстом рассказа в редакции Псковских Первой и Третьей, хотя в некоторых из них содержатся грамматические сочетания, однородные с Псковской Второй. Трудно, однако, предположить, чтобы составитель протографа Софийской Первой и Новгородской Четвертой летописей имел под рукой сразу несколько псковских летописных сводов, откуда, выбирая и совмещая тот или иной материал, составлял связный рассказ, аналогичный тексту дошедших до нас Псковских Первой, Второй и Третьей летописей. Особенности изложения псковских известий в статьях 6849–6850 гг. (впрочем, как и в остальных случаях), скорее всего, указывают на раннюю летописную традицию Пскова, отразившуюся как в летописях Новгородско-Софийского цикла, так и прочно вошедшую во все позднейшие псковские своды. По крайней мере можно предполагать, что создателем Новгородско-Софийского свода был привлечен псковский летописный текст, послуживший также протографом для Псковских Первой и Третьей летописей.
В летописной статье под 6860 г. Новгородская Четвертая летопись помещает обширное сказание, озаглавленное «О мору пьсковьскомъ», которое рассматривается некоторыми исследователями как псковское заимствование. Действительно, повествование о поразившей в 1352 г. Псков эпидемии сохранилось и в псковской летописной традиции, а именно — в Псковских Первой и Третьей летописях (Псковская Вторая передает сокращенное известие об этом событии). От варианта Новгородской Четвертой рассказ псковских летописей отличается дополнительными подробностями о продолжительности мора, построении церкви Св. Богородицы во Пскове, а также оригинальной вставкой о пребывании в городе архиепископа Василия Калики[191]. В остальном совпадения текстов Новгородской Четвертой и Псковских Первой и Третьей летописей почти дословное. Тем не менее достаточно определенно говорить о том, что сказание было включено уже в протограф Новгородской Четвертой летописи — Новгородско-Софийский свод первой половины XV в., — нельзя ввиду отсутствия описания мора в Софийской Первой, более полно отразившей текст общего с Новгородской Четвертой оригинала. Это, в частности, позволило Я.С. Лурье рассматривать весь рассказ о псковском море 1352 г. как самостоятельный литературный памятник новгородского происхождения, который «имеет церковно-учительный характер»
