Новгород и Псков: Очерки политической истории Северо-Западной Руси XI–XIV веков - [16]

Напротив, наличие в рассказе Жития о Ледовой битве некоторых подробностей, характерных только для псковских летописных заметок (например, известие о том, что пленных немецких рыцарей вели босыми), позволяет допустить возможность их заимствования в текст Жития именно из псковского летописания или, по крайней мере, из общего между ними источника, каковым, по предположению Ю.К. Бегунова, могло являться старинное псковское предание. Очевидно, что Житие Александра Невского и псковские летописные заметки при всей их смысловой идентичности содержат различные по текстуальной форме варианты «речи князя Александра». Текст же Софийской Первой летописи соединил в статье 1242 г. обе эти вариации, одна из которых восходит к Житию Александра Невского 2-й редакции, а другая является древнейшим псковским известием, заимствованным, видимо, еще на стадии создания протографа Софийской Первой.

Начиная с 1265 г. в составе летописей Новгородско-Софийского цикла встречается целый ряд псковских заимствований, представляющих разбитую по годам Повесть о Довмонте. Дословные текстуальные совпадения фрагментов Повести в составе Софийской Первой, Новгородских Четвертой, Карамзинской и Пятой летописей с псковскими летописными редакциями Жития Довмонта, как уже говорилось выше, неоднократно отмечались в исторической литературе. Изучение взаимоотношений известий о Довмонте, включенных в общерусские и новгородские летописи, с одной стороны, и читающихся в псковском летописании, с другой, поставило исследователей перед фактом влияния псковских летописных текстов на состав памятников Новгородско-Софийского цикла. Вопрос о генетических связях летописных редакций Повести о Довмонте, стилистическом и текстуальном их сходстве, а также разночтениях рассмотрен в работах А.Н. Насонова, Г.-Ю. Грабмюллера и особенно подробно В.И. Охотниковой[153]. Суммируя наблюдения авторов, можно говорить о том, что в составе Софийской Первой, Новгородских Четвертой, Карамзинской и Пятой летописей фрагменты псковской Повести о Довмонте отразились под 1265, 1266, 1268, 1270, 1271, 1272 и 1299 гг. Тщательный анализ и специальное изучение этих записей было недавно предпринято в обобщающей работе В.И. Охотниковой, что фактически избавляет от необходимости вновь детально сопоставить интересующие нас летописные статьи.

Сравнение чтений Повести в Софийской Первой и Новгородской Четвертой летописях с ее псковскими редакциями показало, что в целом текст ее исторической части намного полнее отразился в Софийской Первой, а в варианте Новгородской Четвертой (а также Карамзинской и Пятой) обнаруживаются сокращения литературных подробностей и агиографических характеристик Довмонта, опущены некоторые эпизоды в рассказах о победах над литовцами и немцами[154]. Стилистическая обработка Повести, произведенная новгородским автором, приближала ее текст «к лаконичным, деловым летописным заметкам»[155].

Следующая группа известий, происхождение которой исследователи связывают с книжной традицией Пскова, встречается в составе Софийской Первой и Новгородской Четвертой летописей на отрезке конца первой и второй четвертей XIV столетия. Во всех случаях — это сообщения, имеющие отношение к псковской и новгородской истории. В источниковедческой литературе специальное изучение данных записей на предмет их соответствия псковскому летописному материалу до сих пор не предпринималось. Относительно псковских текстов в русских летописях, их виде и редакциях, по справедливому замечанию В.И. Охотниковой, «мы имеем самое общее представление»[156]. В работах В.С. Иконникова, А.Н. Насонова и Г.-Ю. Грабмюллера главным образом приводится лишь краткий хронологический перечень летописных статей Софийской Первой и Новгородской Четвертой летописей, отвечающих аналогичным в списках псковских летописей[157]. Характер этих известий, их текстуальный, стилистический и смысловой состав, степень зависимости от псковского летописного материала к настоящему моменту в целом остаются невыясненными. Между тем текстологическое исследование следов псковских записей, особенно за XIV в., включенных в летописный свод первой половины XV в., протограф Софийской Первой и Новгородской Четвертой летописей, важно как в плане реконструкции древнейших пластов летописного дела во Пскове, так и для выявления некоторых дополнительных особенностей, свойственных тенденциям общерусского летописания XV в.

Совпадения Софийской Первой и Новгородской Четвертой летописей с летописями псковскими за XIV в. обнаруживаются начиная с известия под 6831 (1323) г.: в конце летописной статьи помещен рассказ об осаде Пскова немецкой ратью в соединении с новгородским сообщением о заключении Ореховецкого договора со шведами. Для текстологического сравнения целесообразно привлечь, с одной стороны, текст Новгородской Четвертой летописи (т. к. статью 6831 г. отразила только старшая редакция Софийской Первой, в данном случае полностью совпадающая с Новгородской Четвертой), а с другой Тихановский список Псковской Первой, который восходит к летописному своду 1469 г., но в то же время представляет копию с более древней рукописи XIV–XV вв.