Новейшая история России в 14 бутылках водки. Как в главном русском напитке замешаны бизнес, коррупция и криминал - [28]

Почти на десять лет водка стала основной статьей дохода Осетии, обеспечивая до 40 % рабочих мест для жителей республики. «Кадохова можно назвать отцом осетинской водки, — рассказывает осетинский блогер и журналист Руслан Тотров. — Собственно, он и обеспечил на выборах 1994 года победу Галазова. Всех сотрудников водочных предприятий республики обязали отдать ему свой голос. В ответ Кадохов рассчитывал на высокий пост, однако договоренности были нарушены».

Кадохов ничего не получил, а созданную им корпорацию расформировали[26]. Однако спиртовой монополии у Галазова не вышло — все получилось ровно наоборот. Видя, насколько востребованной оказалась дешевая осетинская водка, местные предприниматели запустили десятки собственных линий розлива, параллельно разыскивая каналы, через которые можно получать дешевый спирт, чтобы не зависеть от республиканских спиртзаводов. И довольно скоро такой канал был найден.

Транзит спирта в третью страну через территорию России никакими налогами и пошлинами не облагался. Отсюда родилась схема. Бизнесмены из Осетии закупали дешевый спирт в Украине. В сопроводительных документах указывался адрес поставки — Грузия. Маршрут получался такой. Из Киева составы из 60-тонных цистерн украинского спирта следовали в Осетию до станции Ардон. Там содержимое цистерн перекачивалось в спиртовозы, следовавшие к месту назначения в Грузию. Но это на бумаге. На деле же в Ардоне образовалась настоящая спиртовая биржа. К моменту прихода состава с украинским спиртом сюда съезжались десятки покупателей. В очереди за спиртом стояли и крупные фуры, и люди с канистрами. Когда перекачка заканчивалась, внутрь цистерн спускались дети: на дне оставался спирт, который не брал насос, но можно было вычерпать ведрами. С ведрами, полными спирта, мальчишки отправлялись по домам.

Осетинский предприниматель Артур Таболов так описал этот процесс в своем художественном романе «Водяра»[27], посвященном алкогольному бизнесу в Осетии 1990-х:

Состав стоял на разъезде в голой степи. Пространство по всей его длине, огороженное колючей проволокой, заполняли «КамАЗы» и «Татры» с огромными серебристыми цистернами, десятитонные молоковозы, бортовые грузовики с бочками, легковушки с прицепами, заполненными пластмассовыми баками и канистрами… Возле вагончика вроде строительной бытовки желтел банковский броневичок, два инкассатора, вооруженные пистолетами, покуривали, присев на ступеньки крыльца… Залившись, спиртовозы отъезжали от состава, уступая место другим. Останавливались возле строительной бытовки, покупатели с объемистыми спортивными и хозяйственными сумками выскакивали из кабин, скрывались в вагончике. Через некоторое время выходили, уже с пустыми сумками, предъявляли охране на выезде какие-то бумаги. Шлагбаум поднимался, тяжелые машины, чадя дизелями, покидали разъезд. Когда железнодорожная цистерна пустела, ее облепляла детвора двенадцати-четырнадцати лет, прикатившая на разъезд на новеньких мотороллерах и мотоциклах…

В считанные месяцы нелегальный украинский спирт оживил экономику региона. В республике открылись десятки ликеро-водочных заводов. По данным МВД, к началу 1996 года в Северной Осетии работало 170 автоматизированных линий по розливу водки производительностью до шести тысяч бутылок в час. Под производство водки перепрофилировались все многочисленные консервные заводы советских времен и даже предприятия ВПК. К примеру, крупный ликеро-водочный завод возник в цехах военного завода «Бином» во Владикавказе, где делали резисторы для армейской радиотехники. По данным «Огонька»[28], розлив водки на «Биноме» контролировал лично министр транспорта Северной Осетии Казбек Баев. Впрочем, у каждого сколь-нибудь влиятельного чиновника в республике были свои «подшефные» водочные заводики[29].

Производство водки шло повсеместно. Крупные ЛВЗ принимали спирт от частных лиц — тех самых, кто приходил к разгрузке цистерн с ведрами и канистрами. В оплату спирта завод отгружал частникам в розлив уже готовый продукт — приготовленную на заводе водно-спиртовую смесь. Ее закатывали в бутылки во всех гаражах и на приусадебных участках республики. По утрам «КамАЗ» оптовиков объезжал дома частников, скупая готовую водку, которая после этого отправлялась по российским регионам.

«Помню, что водку „катали“ все, кто имел хоть какую-то возможность, — вспоминает[30] московская журналистка, уроженка Владикавказа Нонна Дзиваева. — Водку производили в промышленных масштабах и маленькими партиями в больших и маленьких цехах. Легальных, полулегальных и совсем нелегальных. Катали во дворах, в сараях, да просто дома. Вчерашние обычные рабочие спиртзавода открывали свои цеха и в одночасье богатели, становясь „водочниками“, а директор спиртзавода считался самым богатым человеком в республике. Как грибы после дождя стали расти новые, огромные дома этих самых „водочников“ с башенками и большими воротами. Мечтой девушек стало выйти замуж за водочника. А мечтой мальчиков — открыть собственный цех».

С брендами в Осетии никто не заморачивался: большинство водочников использовало бесхозные советские бренды «Столичная», «Русская», «Пшеничная», «Московская особая». Вложения в маркетинг были излишни: водка из Осетии стоила значительно дешевле самых неказистых эконом-брендов заводов из Подмосковья и Тулы.