Новенькая - [4]

— Мне все время плохо, магистр, болит в груди, и я почти ничего не могу вспомнить.

— Как называется материал, который похитила у меня твоя подруга?

— Литиленовая пенка. Ведьмушка хотела помочь мне, поэтому взяла ее без спроса. Иначе бы, ни за что! — попыталась оправдаться Русалочка.

— Думаешь, дела обстоят именно таким образом? Ты славная, — улыбнулся мудрый старик, любивший научную ясность. — А «полиэтиленовая пленка», такое словосочетание о чем-нибудь тебе говорит?

— Нет, я не знаю, что это такое.

— Действительно, у тебя амнезия — потеря памяти. Любопытный симптом! Говорил я лекарю Парацельсу, немцу окаянному, что у особи, внезапно теряющей сознание, последние события в памяти не фиксируются: они как бы не успевают выкристаллизоваться и выпасть из раствора сознания, а сей РЕТРОГРАДУС — идущий назад, а вернее ошибочным путем, только ехидничал. Всегда АУДИАТУР ЭТ АЛЬТЕРА ПАРС — следует выслушать и другую сторону! Впрочем, я отвлекся. У тебя есть ко мне вопросы?

— Не знаю. Есть. А вы не деретесь, как Оборотень?

— Физкультурник, отъевший будку, которой может позавидовать ваша собака Хьюшка? Вот уж кого не люблю! Я не совершенство, но на него не похож, если ты об этом.

— Тогда скажите, почему сейчас на солнце лунные моря, а раньше были солнечные… забыла, что… пятки?

— Пятна. Ага, типичное КОНТРАДИКЦИО ИН АДЪЕКТО — внутреннее противоречие типа «крошечная громадина» или «морская река»…Видишь ли, в нашем мире волчьим солнышком называют луну. Не хотелось бы тебя расстраивать, но, понимаешь ли… не знаю, как и сказать… ты ведь утонула!

— Нет — нет-нет! Не хочу! Мамочка!

— Вспомнила? Именно так ты, наверное, кричала. Где вы купались?

— В старом карьере. В нем образовался пруд, потому что из-под земли бьют родники.

— Ну, вот, ФАТУМ — судьба! Родниковая вода — ледяная, и не исключено, что у тебя мышцы свело судорогой… И ты попала на Тот свет. Хотя, необходимо заметить, что нежить и нелюди не называют подобным образом свой мир, а наоборот, считают, что они на Этом свете, а на Том свете — живые люди.

— Я хочу вернуться! Я не буду у вас тут! Мне больно у вас здесь! Что для этого нужно сделать — отдать голос, онеметь?

— Сказок начиталась? Андерсена? Право голоса у тебя согласно конституции — мы на уроках истории проходили, — сказала Ведьмушка и, выдрав из шерсти собаки последний репей, не бросила его под стол, а прицепила на макушку Хьюго, как украшение.

— Может, все-таки останешься? — жалобным тоном спросила она заплакавшую Русалочку и слезла со спины Баскервиля, который сейчас же принялся яростно выскребать задней лапой бижутерию из репья. — С Чертенком бы познакомилась. Это тот парень, который подкатил к нам мелким бесом перед лабораторией — он нормальный! Да не хлюпай ты! Что-нибудь сейчас придумаем! Патер, может она вернуться домой?

— Ну, в принципе, — ответил Алхимик, и снова, старый выпивоха, припал к чарке. — ЭКС ЛИБРИС — из книг — известно, что если кто-нибудь на Том свете возьмет клык черного вепря сиречь дикого кабана и очертит тем клыком ЦИРКУЛУС — круг, а в середину его воткнет черную свечу, то затащенная в сей круг русалка возвращается в промежуточную фазу. То есть она будет там, на Том свете, ходить, но только как зомби: синее лицо, окостенелые члены, тусклые немигающие глаза. В общем, радости мало!

— Думайте-думайте, господин ученый, не засыпайте, — стала тормошить его Ведьмушка, — а то опять на сто лет отключитесь. Что Русалочке нужно, чтобы вернуться?

— Сердце, человеческое сердце, «бессердешные» вы мои, если хотите осуществить обратный переход. Только где ж его взять? У кого оно есть — не отдаст, а кто готов отдать или продать свое сердце — так ведь нет сердца у того, — прошептал старик и ворохом тряпья обмяк-задремал в своем неудобном кресле, горестно морщась во сне.

— Сердце? — переспросила Ведьмушка, никогда не терявшая присутствия духа, и сначала хотела уточнить еще что-то, но, поняв, что Алхимик не слышит, стала внимательно оглядываться вокруг, как будто среди химических реторт и перегонных кубов, могло заваляться требуемое.

— Сейчас — сейчас, Русалочка! …Сегодня у старших классов лабораторные работы были.

Она прошлась вдоль ближайшего стола, нюхая содержимое пробирок и копаясь в больших пластмассовых кюветах, в которых лежали спутанные очески волос, волчьи зубы, невероятно длинные из-за оголенных корней, и раскрошенные угольки от сожженных осиновых поленьев. Тут же валялся альбом-гербарий в кроваво-красном дерматиновом переплете: он был открыт на листах с пришитыми к ним ломкими стебельками травы-прикрышь, собранной в великоденский мясоед и предназначенной для того, чтобы массово губить на свадьбах зазевавшихся невест — обучали в заведении широкопрофильно.

Взвизгнув от радости так, что у заснувшего на пару с Алхимиком Сэра-кобеля шерсть непроизвольно встала дыбом, Ведьмушка вытащила все из того же горшка для кальцинации, из какого торчала дудочка стетоскопа, крошечный неопределенного пыльного цвета комочек и развернула его за перепончатые крылья.

— Что это за пакость? — отступая на шаг, спросила Русалочка, с отчаянной надеждой наблюдавшая за поисками подруги.