Новелла современной Румынии - [169]
— Смотри, в будущем Дежё Балинт и из Соваты тебя вытеснит, — поддразнивал его Янош Борза.
— Ну, не на таковского напал! — огрызается Кеше, и его бледное лицо наливается кровью. Он с такой силой запускает брусок под пилу, что дядя Михайка умоляюще вскидывает к небу руки и стремглав мчится к нему:
— Не губи машину, Петер! Ведь мы же пропали, если лопнет ремень. Ну что вы, право, за люди?
Две недели уже идет соревнование, а бригада Кеше никак не может одолеть балинтовцев. Разметочное приспособление делает их непобедимыми. Только какое-нибудь изобретение позволит обогнать их. Но какое? Эта мысль не дает Петеру Кеше покоя ни днем ни ночью. Тщетно смотрит он на выстроившиеся вдоль цеха циркульные пилы и строгальные станки, — в голову не приходит ни одной мысли. Видит по усталым лицам товарищей, да и на своей пояснице чувствует, что они недолго смогут выдержать этот темп: уже и машины отказывают. И все же они снова и снова пытаются сделать невозможное.
Незадолго до обеда усатый Денеш Киш, тот, что подносит доски к строгальному станку, вдруг схватился за глаз, покачнулся и стал звать на помощь:
— Помоги, товарищ Борза!.. Что-то в глаз мне попало. Ой, ослепну!..
— Ну вот, полетело к чертям все наше соревнование! — говорит Борза, оставляя свой станок. Он подводит Денеша Киша поближе к окну. У того по запыленному лицу буквально ручьем текут слезы. Борза хлопает ладонью о ладонь, чтобы стряхнуть с них опилки, и достает платок. Вытряхивает, свертывает уголком и начинает искать соринку в мигающем глазу подавальщика. Но соринка забилась куда-то глубоко под веко, и ее не видно. Уходят драгоценные минуты и все это время строгальный станок вертится вхолостую.
— Ну что там? Эй, вы! — кричит стоящий на следующем механическом рубанке Фери Беке. У Беке седые виски, даже когда он отмоется от древесной пыли, но его по-прежнему величают Фери. А дядя Михайка — тот и вовсе зовет его Феркой. Повернувшись к двум своим товарищам, стоявшим у окна, он сердито кричит:
— Мне больше нечего делать, Янош! — и выключает мотор, а сам переходит работать на первый строгальный. Выбирается из кучи стружки и его подручный. Отдувается, вытряхивает набившиеся за пазуху опилки и устало растягивается на стружках. Что поделаешь? Работа так распределена, что, если хоть один из ребят перестанет работать, через пять минут встанут все станки. Проходит добрых четверть часа, прежде чем Борзе удается вытащить из глаза полуослепшего Киша крохотный кусочек дерева.
К этому времени уже и бригаде Балинта больше нечего размечать, сверлить и долбить. Зато возле станка Петера Кеше скапливается все больше лесоматериала. Ему тоже приходится остановить машину, потому что, пока не уберут распиленные доски, некуда сбрасывать новые. Кеше ругается:
— Сколько раз я говорил: «Выдайте рабочим защитные очки». Если не примут мер, я дойду вплоть до ЦК профсоюзов, до ЦК партии! Разве можно в таких условиях соревноваться?
Но вот гул снова заработавших машин заглушил его ворчание. До вечера они наверстывают время, потерянное из-за несчастного случая. А утром бригада Кеше, отдохнув, снова с яростью набрасывается на доски, надеясь вырвать у балинтовцев первое место! Однако уже через полчаса в трех местах зазубрились резцы станков: три маленьких коварных песчинки жестоко расправились с ними. Впрочем, Янош Борза работал бы и дальше на своем станке, но дядя Михайка выключает мотор.
— Есть у тебя сердце или нет, Янош? Работать с такими зазубринами? Неужели мы станем передавать в покраску укосины с такими вот сардельками? Нет, милый мой. Не вы одни, я тоже участвую в соревновании. — И, вспомнив слышанные на собраниях слова, гордо добавляет: — А вот вы постоянно забываете о качестве!..
Проходит еще полчаса, пока заменяют резцы. Между тем вся бригада простаивает. Смазывают — хотя это и не нужно — подшипники. Насмешник Йошка Эдед снова пристает к пильщикам. Обвиняет их в том, что они не проверяют доски, не сметают с них песок. Михайка тоже их корит. А Петер Кеше только губы кусает. Знает, что это его ошибка, но ведь, если с лупой отыскивать на каждой доске песчинки, бригада еще сильнее отстанет. Тогда ему не видать флажка победителя как своих ушей. А он лопнет — но получит его обратно! Пусть не на этой неделе, но уж на следующей он обязательно что-нибудь да придумает!..
В обеденный перерыв Кеше с тревогой замечает, что балинтовцы таинственно о чем-то перешептываются. Верно, опять что-то придумывают. Они вот так же секретничали, когда изобрели свой разметочный стол. И теперь в голове Балинта, видно, снова зародилась какая-то идея.
Они сидят на чурбаках, и Дежё Балинт, поглощая свой «фураж» из помидор и огурцов, — он вегетарианец, — рассказывает товарищам о своем новом изобретении. Но на этот раз оно предназначается не для его бригады, а для распиловочников. Вчера он смотрел в кино один советский фильм, так там какой-то движущийся желоб подавал уголь из шахты. А нельзя ли и для бригады Кеше приспособить такой «ползущий желоб»? От первой циркульной пилы до фуговального станка материал подавался бы конвейером, так что человеку даже не понадобилось бы прикасаться к нему рукой. Освободились бы двое рабочих из группы подсобников. Одного из них можно было бы поставить на фуговку, чтобы лучше использовать фуговальный станок, а другого — на очистку перед, обработкой досок от песка. Перестали бы зазубриваться резцы, прекратились бы простои, не попадали бы больше опилки в глаза подборщиков, да и меньше было бы заноз. Вот когда сбудется мечта дяди Михайки: покончить с зазубриванием ножей!
