Новая жизнь темного властелина. Часть 2 - [29]

Тишину на площади нарушали лишь воркующие голуби. Должно быть, только они сообразили, что и почему произошло. Отказываясь верить в произошедшее, не удосужившись облачиться в рукавицу, палач вновь расставила для устойчивости ноги — заняла исходную позицию. Рубанула сплеча — мощно, с вскриком.

Горожанки поддержали её шумным синхронным выдохом.

При звуке удара не вздрогнули лишь я и заговорщица.

Палач рванулась следом за отлетевшим в сторону топором. С трудом, но удержала его в руках. Сражницы отпрянули от неё, едва не наколов друг друга на копья. Женщины в толпе пугливо вжали в плечи головы. Заволновались даже голуби — их голоса стали громче, послышались хлопки крыльев.

На третью попытку разрубить своей жертве шею заплечная мастерица решилась не сразу. Примериваться стала лишь после того, как заподозрившие подвох зрительницы нестройным хором закричали: «Руби!». А сама приговорённая к казни приподняла голову и выдала гневную тираду.

Суть возмущённых слов Лукории состояла в том, что палач — плохая женщина, что руки у палача растут из неправильного места, и что если она не прекратит издеваться над заговорщицей, то штос-офицерша встанет, отберёт топор и… Окончание фразы я не расслышал из-за смеха толпы.

Палач ударила снова. Почти без замаха. Без надежды на успех.

Топор вновь отскочил от шеи заговорщицы — в этот раз не так активно.

Его тут же в сердцах бросили на деревянный помост. Теперь уже руганью разразилась и палач.

Ну а что они хотели?

Пробить обычным стальным оружием «алмазную броню» невозможно. Тут руби, не руби… Пока не истощится запас маны в источнике, подпитывавшем заклинание, только оружие будет портиться. На шее заговорщицы лезвие топора не оставит ни царапины. А за появление синевы на коже, уверен, штос-офицерша на меня не обидится: не на свидание сюда пришла.

Мана в моём резервуаре и накопителях, если буду тратить её лишь на «алмазную броню» и свою «драконью кожу», закончится не скоро. Магической энергии в запасах хватит, чтобы шея Луки выдержала сотни ударов, нанесённых не усиленным магией оружием. Скорее сломается плаха, а не шея. Пока штос-офицерша Лукория находится под защитой моего плетения, она с большей вероятность умрёт от старости, нежели то нанесённых топором ран.

Толпившиеся на площади горожанки заволновались, предчувствуя, что могут лишиться зрелища. Зароптали, замахали руками. Словно недовольные покупатели, которым всучили протухшие продукты. У меня сложилось впечатление, что каждая вторая из тех женщин, что явились посмотреть казнь, готова была сама взобраться на помост и оказать палачу посильную помощь. А то и выполнить за неё работу.

Ничего.

Сейчас я устрою им зрелище.

Велел Васелеиде следовать за мной. Та поправила лямку сумки, прижала к груди карауку. Расталкивая недовольную, обманутую публику, я побрёл к ведущей на эшафот лестнице.

Глава 51

Стражницы у подножия лестницы попытались преградить мне дорогу. Сдвинули щиты. Грозно рыкнули. К мечу я не прикоснулся. Всегда предпочитал использовать магию, а не грубую силу. Дважды скастовал «сон» — оба стража порядка выронили копья, распластались на земле.

Не думаю, что многие обратили на это внимание. Все лица смотрели наверх. Туда, где около плахи ругались палач и заговорщица. Их голоса звучали всё громче: причём, мастерица заплечных дел оправдывалась, виновато пожимала плечами. Стражницы, сбитые происходящим с толку, не вмешивались в их спор.

Лестница заскрипела под моими ногами. Но раз сумела выдержать вес палача и Лукории, то выдержит и меня. Гигантской мускулатурой я не выделялся: эльфы предпочитали стройные и гибкие тела. Я же сотворил своё по подобию эльфийского. Не наращивал мускулатуру — в моём случае силы бы она не добавила.

За спиной услышал шаги Васелеиды. На ходу долил в резервуар слуги магическую энергию — Вася расходовала ману на поддержание своей «древесной коры». Давно собирался оптимизировать ей защиту, да всё откладывал на потом. Хотя уже прикинул, что и как там можно подправить.

Взобрался на помост — привлёк к себе всеобщее внимание.

Публика восторженно заголосила, горожанки показывали на меня руками, адресовали мне слова поддержки. Стражницы ринулись мне навстречу, призывая спуститься вниз. Картавая нахмурила брови, указала на меня свёрнутыми в трубочку листами с текстом приговора, сыпала приказами и угрозами.

Не заметили меня лишь увлечённые спором Лука и палач.

Поочерёдно ткнул пальцем в вооружённых стражниц, каждую из них при этом одарил «сном». Получилось эффектно. Женщины словно натыкались на невидимую преграду. На мгновение замирали. И тут же падали на деревянный настил, сражённые бесшумным и невидимым оружием.

Из двух стражниц, что недавно вели к плахе Лукорию, ко мне рванула только одна — упала, успев преодолеть половину разделявшего нас пространства. Вторую я не заинтересовал: она повернулась ко мне спиной и сиганула с помоста. «Сон» помешал ей стать на ноги — улеглась на земле в позе зародыша, заулыбалась, засопела.

Упали картавая и палач.

Штос-офицерша Луккория замерла около плахи в гордом одиночестве. Со связанными за спиной руками. Смотрела на меня с недоверием, точно силилась понять, не почудился ли ей я.