Новая жертва - [100]

 — Зачем?! — нетерпеливо спросил Джеферсон.

 — Понимаешь, она была приговорена. Да, она сама мне это сказала!.. Если бы я тогда не испугалась и не побежала за доной Аной, трагедии могло бы не быть. Я чувствую себя виноватой в смерти доны Ивети. Ее убили в мое отсутствие...

 — Значит, она и не падала вовсе?!

 — Врач сказал, что упала и ударилась головой. Но я этому не верю. Она твердо держалась на ногах, я это сама видела. Перед тем как она открылась мне, ее кто-то сильно напугал. Бедняжка чувствовала близкую смерть... Теперь ты понимаешь, почему мне следует молчать? Если убийца узнает, что дона Ивети успела мне что-то рассказать перед смертью, то следующей жертвой стану я.

 Страх за жизнь Розанжелы заставил Джеферсона в тот же день поговорить и с чересчур беспечной Иреной, занимавшейся своим расследованием и трубившей об этом всем подряд.

 — До меня лишь недавно дошло, насколько опасно становиться поперек дороги убийцам, — признался он.

 — Что случилось? Тебе кто-то угрожал? — сразу же вцепилась в него Ирена.

 — Нет, меня, слава богу, никто не трогал...

 — Но ты определенно что-то скрываешь!

 — Тебе показалось. Просто я как друг хотел уберечь тебя от возможной опасности. Оставь ты эту затею, предоставь полиции расследовать убийство!

 — Полиция сделала все, чтобы закрыть дело. Правда, один детектив вроде бы включился в расследование, но у него свои, весьма консервативные методы. Представляешь, Диего сказал мне, что этот Олаву подозревает в убийстве моего отца и Франчески Росси — кого бы ты думал? — Изабеллу и Марселу. Честно говоря, мне такая версия не приходила в голову, хотя должна была прийти, потому что лежит на поверхности. Марселу в те дни был в Италии вместе с Аной, и у него твердое алиби. Но это не значит, что он не мог заказать убийство.

 — Ирена, я больше не могу слышать об убийствах! — пришел в отчаяние Джеферсон. — Оставь это дело. Забудь о нем. Ведь на тебя уже покушались, тебя предупреждали! Они не остановятся на полпути, Ирена!

 Элена прилагала немало сил, чтобы воздействовать на Олаву, но с каждым днем все больше сомневалась в своих возможностях. Ее не покидало ощущение, что Олаву ведет двойную игру, и вскоре ей пришлось в этом убедиться: несмотря на обещания оставить ее детей в покое, не травмировать их расспросами об отце, Олаву все же попытался допросить Лукаса, специально подкараулив того на спортплощадке. Лукас отреагировал на появление Олаву крайне болезненно — стал кричать, ругаться. Когда же Олаву взял его за рукав, надеясь втолковать парню, что это всего лишь неофициальная беседа, Лукас и вовсе впал в истерику:

 — Не смей ко мне прикасаться! Сгинь отсюда!

 Сандру, Жулиу и другие ребята бросились на помощь Лукасу, потребовав у полицейского ордер на задержание их товарища. Олаву предъявить им было нечего, и он вынужден был ретироваться.

 Тем не менее этот скандал сразу же стал известен Элене. Лукас сам прибежал домой с криками: «Ненавижу! Этот твой следователь приставал ко мне при всех, тащил меня в полицию! Ненавижу!» Затем сел на мотоцикл и умчался в неизвестном направлении. Элена очень испугалась за сына — в таком возбужденном состоянии он мог вновь прибегнуть к наркотикам.

 Лукас же помчался к Яре, ставшей в последнее время единственным человеком, способным дать ему покой и утешение.

 Однако там ему пришлось выдержать натиск со стороны ее родственников, которые силой пытались увести девочку в дом.

 — Я люблю Яру! Ничего дурного я ей не сделаю, — пытался втолковать им Лукас, но Витинью, Нина и Тонику окружили его плотным кольцом, пытаясь отсечь от него Яру.

 — Вы не имеете права так со мной обращаться! — тоже проявила характер та и, вскочив на мотоцикл, скомандовала: — Едем отсюда, Лукас!

 Обескураженные родственники вынуждены были расступиться, а когда домой пришел Жука и узнал о случившемся, сразу же направился к Элене. Дочери и Лукаса он там, правда, не нашел, но его визит положил начало примирению с Эленой, которая простила Жуку и призналась, что все это время очень по нему тосковала. Они договорились о новой встрече, и Жука почувствовал себя почти счастливым, даже тревоги о дочери отступили на второй план. Впрочем, благодушествовать ему пришлось недолго, так как, едва выйдя от Элены, он натолкнулся на Лукаса.

 — Я узнал, что ты поехал к нам, и специально дожидался тебя здесь, — сказал тот. — Нам надо поговорить без свидетелей.

 — Где Яра? Что ты с ней сделал? — набросился на него Жука.

 — Она дома. И ничего плохого я не могу ей сделать, потому что я люблю ее.

 — Ты ждал меня для того, чтобы сказать это? Ничтожество! Наркоман! — не владея собой, извергал оскорбления Жука, но Лукас был готов к этому и молча сносил брань, а затем, дождавшись паузы, перехватил инициативу:

 — Все, что ты тут обо мне наговорил, я заслужил. Но это имеет отношение лишь к моему прошлому, с которым я решительно порвал. Я сумею стать нормальным человеком, и в этом мне поможет Яра. Она замечательная, прекрасная девушка!

 — Оставь в покое мою дочь! — вновь повысил голос Жука. — Меня ты терпеть не можешь, а моя дочь, выходит; тебя устраивает!