Новая история Второй мировой - [152]

В 1945 году Соединенные Штаты уже располагали атомным оружием. Пока это были урановые и плутониевые бомбы первого поколения — мощностью около 20 килотонн, доставляемые к цели с помощью стратегических бомбардировщиков В-29. Штабные расчеты, проделанные в 1948 году в ходе проработки плана «Дропшот», показывали, что атомная бомбардировка Советского Союза даже при самых оптимистических представлениях о ее эффективности причинит экономике и вооруженным силам СССР меньший ущерб, нежели операция «Блау» 1942 года. То есть ядерная война против Советского Союза оставалась рискованным мероприятием с непредсказуемыми результатами и последствиями. Поэтому план «Дропшот» не был реализован.

Началась «холодная война», которая растянется более чем на четыре десятилетия и поставит мир лицом к лицу с реальной перспективой всеобщего уничтожения. К Карибскому кризису 1962 года Советский Союз и Соединенные Штаты обладали уже не атомным, а термоядерным оружием и надежными средствами его доставки — межконтинентальными ракетами. Был достигнут «стратегический паритет», и в мире надолго воцарилось «равновесие страха. Война перешла сначала в экономическую, потом в информационную и, наконец, в психологическую стадию. В итоге Советский Союз оказался не в состоянии найти адекватный ответ на вызов со стороны Западного мира, значительно превосходящего СССР в экономическом и ресурсном отношении.

Соединенные Штаты вновь насладились победой, которая на этот раз предоставила им возможность перекраивать не только географию мира, но и его историю.

Однако законы стратегии, являющие собой одну из форм положений классической диалектики, не отменял никто, и равные позиции по–прежнему преобразуются в равные. А это значит, что американская Империя, сменившая Британскую, унаследовала и ее хронические болезни. Подобно Великобритании 1939 года, современные Соединенные Штаты перегружены обязательствами по всему миру, не могут внятно обозначить свои цели и не имеют позитивной стратегии. Следовательно, при всей мощи американских вооруженных сил и всех возможностях американской экономики Великая Западная Демократия обречена на поражение в той «войне нового поколения», которая развертывается сейчас у нас на глазах.

«Но это уже совсем другая история».

★

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ ТЕХНОЛОГИИ ВОЙНЫ

Сюжет первый: об истории и ее уроках

В последние годы я перестал понимать, в чем польза изучения истории. Раньше, когда господствовали марксистские представления об историческом процессе, знание событий прошлого помогало выстраивать схемы развития — часть из которых могла оказаться достаточно полезной. Сейчас подобная схематизация истории признается если не вредной, то по крайней мере ненаучной. Считается, что задачей истории является обнаружение фактов, а не поиск связей между ними. Такие связи рассматриваются как произвольные или случайные, а то и вообще существующие лишь в умах исследователей.

Начнем с того, что никаких «исторических фактов» в природе не существует. Любой факт подразумевает наличие наблюдателя — во–первых, и воспроизводимость — во–вторых. Исторические события невоспроизводимы в принципе, а историк, как правило, не является их современником и не может рассматриваться в качестве «квантового наблюдателя». Следовательно, так называемые «исторические факты» на деле являются «контекстными интерпретациями». Это отнюдь не делает историю наукой второго сорта. Именно контекстными интерпретациями, а вовсе не фактами, оперируют, например, астрофизика, палеонтология, а отчасти даже физика элементарных частиц. Да и насквозь математизированная демография не чужда работе с интерпретациями.

Но всякое интерпретирование есть построение модели, схематизация. А это противоречит современной постмарксистской трактовке исторической науки и, как в подобных случаях говорят физики, «заметается под ковер». Поэтому современная история схематизирует нерефлексивно, заставляя пользователя тупо запоминать интерпретации и верить, что он запоминает факты.

Во–вторых, заученная информация о событиях прошлого на практике совершенно бесполезна. Это, в общем, понимают все, поэтому такое знание рассматривается как часть «общечеловеческой культуры». Сразу же хочется спросить, какой именно культуры — их же много? И почему взрослый образованный и культурный человек может путаться в таблице Менделеева, не знать законов Ньютона, ошибаться в элементарных тригонометрических образованиях, не уметь дифференцировать и даже испытывать трудности в решении квадратных уравнений, но при этом обязан знать, кто, кого и когда разгромил при Грюнвальде и понимать, чем различались между собой Третья и Четвертая Государственные Думы?

В принципе, на последний вопрос можно ответить, взяв за основу историю рода и ту естественную связь, который каждый человек имеет со своими предками и которая во многом, предопределяет его жизнь. Но как раз локальные истории в круг обязательного чтения культурного человека не входят.

Давайте договоримся о том, что изучение прошлого имеет смысл лишь в трех случаях:

• Когда оно интересно изучающему. Здесь, конечно, говорить о какой–либо «пользе» бессмысленно: кто–то получает удовольствие от работы, кто–то от спорта, кто–то от компьютерных игр, а кто–то от чтения первоисточников — историческая литература ничем не хуже шахматной или художественной, но ведь и не лучше.