Хотя про «норки» (опять в кавычках) лучше всего писал, конечно же, не Воннегут, самый великий описатель норок (снова без кавычек) — Генри Миллер, но для меня Генри Миллер — это та Америка, которую я, по крайней мере, не потерял. Ибо это не Америка, это другая литература другой страны, точно так же, как и Уильям Берроуз, как — отчасти — Джон Барт, как, в конце-концов, странный человек по имени Томас Пинчон. Это литература про поиски другой свободы, не столько внешней, сколько внутренней. Это очень мрачная литература, хотя временами она заставляет тебя уже не хохотать, а гоготать. Но это не «американская» литература, хотя и написана она на английском языке.
Я же попробовал повспоминать именно об американской. И у меня это плохо получилось, потому что вышло как с прозой Хемингуэя — три части айсберга на поверхности, семь под водой.
А это значит, что ту Америку мы действительно потеряли, но это и не страшно. Хорошие писатели всегда остаются хорошими писателями, пусть даже давно никто не перечитывает ни Фолкнера, ни Хемингуэя, ни Фицджеральда, ни Томаса Вулфа — называю признанных классиков минувшего столетия.
Пусть уже никто не только ничего не перечитывает, но и не читает — они жили, они писали книги, мы их читали, мы все еще живем.
А значит, в нас до сих пор живы их фразы и названия их книг. Как в случае с «Завтраком чемпионов» Курта Воннегута-младшего и его «норками нараспашку».
Так что Бог с той Америкой, которую мы потеряли, в конце концов, счет наших потерь уже столь огромен, что порою устаешь считать.
И тогда смотришь на опустевшие книжные полки и думаешь: интересно, а кто все же читает сейчас все эти, некогда бывшие моими, книги?!
