Норки, Клава и 7"А" - [3]

— Эх, зря крутится! — досадовал Клава. — Вот бы динамку от велосипеда пристроить, чтобы ток давала.

— Зачем тебе ток, когда солнца хоть отбавляй до десяти вечера?

— Чтобы был… — мечтательно произнес Клава.

На следующий день, сразу после уроков Клава поймал меня в коридоре.

— Идем?

— Куда идем?

— Как куда? Синиц ловить!

— Зачем?

— Да они мне вот так нужны!

Клава провел ребром ладони по шее, и я понял, что он опять надумал что-то:

— Ты что, до сих пор и домой не ходил? Так в коридоре и проторчал?

— Почему в коридоре? Я с Федькой был. Он еще живой.

— Какой Федька? — не понял я?

— Да Федька наш, из теплицы. Анна Ивановна сказала, что ежики на зиму засыпают и из ящика не выходят, а Федька не спит.

Наконец-то мне все стало ясно. Анна Ивановна — это Клавина учительница, а сам он проторчал эти два часа в теплице.

В прошлом году в школе построили теплицу. И девчонки сразу захватили ее себе, вдоль всей стеклянной крыши понавесили всяких традесканций, а на стеллажах — не подойдешь — одни кактусы с колючками. Хорошо, что Капитолина Петровна отвоевала место под стеллажами. Там устроили клетки для живого уголка.

Правда, уголок был не ахти какой. Жили там кролики и единственный, порядочный лесной зверь — ежик Федька. Это Соня Лосева была где-то на юге и привезла его.

Пока Клава толковал мне про Федьку, мы дошли до моего дома. Честно говоря, мне сегодня совсем не хотелось в лес. Витька Козырев дал мне на пару дней «Землю шорохов». Джеральда Даррелла, и я собрался почитать.

— Ну, будь здоров. До завтра, — сухо сказал я Клаве и направился к себе.

— Ты что? А как же синицы?

Моя уловка не удалась. И я предложил:

— Давай я тебе лучше воробья поймаю.

— Ну-у… — протянул Клава. — Тебе все воробьи да воробьи…

— Здрасьте, — говорю, — да мне и синицы не нужны. А если уж тебе приспичило, так проще воробья поймать.

Но у Клавы были свои планы.

— Вот еще воробья! Это будет, как в городе. Мы летом с мамой в Петрозаводск ездили, так там на улице Гоголя есть круглый гастроном. И в нем воробьи живут. Чирикают даже.

— Вот пусть и у тебя чирикают.

— Нет, мне нужны синицы, — решительно заявил Клава. — Хотя бы одна.

— Да зачем они тебе?

Клава мечтательно так посмотрел на меня и говорит:

— Приду к Федьке в гости, выпущу синицу, и пусть там живет, всяких мух ест, которые растениям вредят, и Федьке не скучно будет. Как в лесу…

Островок на Шумихе

Мы с Клавой ушли вверх по Шумихе километра на два. Там наша речка разделяется на три рукава, и между ними — маленькие островки, заросшие черемухой. Чтобы поскорее добыть Клаве синиц, я наспех соорудил из старого посылочного ящика ловушку с падающей крышкой. Приладил перекладину, выстрогал ложечку и сторожок. Дело нехитрое.

Ящик тащили по очереди, хотя Клава уверял, что ему и одному не тяжело. Ловушку поставили в черемуховый куст на первом островке. Там переход есть — старая упавшая береза. Вместо приманки на ложечку положили: кусочек несоленого сада.

— А сами на берегу спрячемся, — сказал Клава — Чтобы синиц не распугать.

На сухом бугорке мы нагребли ворох опавших листьев и развели маленький костерок. Вначале костер дымил, постреливали еловые сучки, а потом, когда все дрова прогорели и остались одни угли, стало тепло-тепло. Угли покрылись белым налетом пепла, и от них несло жаром как от хорошо протопленной печки. Мы развалились на листьях и молча слушали, как журчит Шумиха.

Вдруг где-то пискнула синица. Клава встрепенулся.

— Во! Слыхал?

— Да слыхал, молчи ты, — урезонил я его. Мне хотелось первым увидеть птиц, ведь осенью синицы кочуют стайками, и каких там только нет!

Над нами покачивались высоченные осины и березы.

Деревья уже оголились, лишь кое-где на самых тоненьких веточках разноцветными флажками подрагивали еще не сорванные ветром листочки. Откинувшись на спины, мы смотрели вверх, и казалось, что обступившие нас деревья своими вершинами упираются в самое небо, А в вышине медленно проплывали белые облака, похожие на тугие паруса невидимых кораблей.

И тут на осиновом суку заплясала синица. Я скосил глаза на Клаву: молчи, мол. Затаив дыхание, мы следили за птицей. Синица щебетнула и перепорхнула на другое дерево. За ней пролетела другая, третья, и вдруг между мной и Клавой, среди листвы, серой мышью заплясала гренадерка. Мы лежали так близко, что до птицы можно было дотянуться рукой. Гренадерка — хохлатая синица — по-хозяйски перевернула клювиком сначала один листок, потом второй и умчалась вслед за большими синицами.

— Хохлатка! — восхищенно прошептал Клава. — Я так близко их никогда еще не видел. Вот бы Федька обрадовался, если бы мы такую поймали.

Вдруг в ветвях осины метнулась серая тень. И мы увидели, как к самому стволу словно приклеилась небольшая птица. Раз-другой она крутнула головой и застыла. Теперь ее можно было разглядеть как следует. Большие глаза, крючковатый клюв, а ростом — не больше скворца.

— Совенок, — еле слышно выдохнул Клава.

— Тс-с…

И в тот же миг на веточку осины опустилась еще одна синица. Нашего совенка словно подбросило. Не успели мы глазом моргнуть, как он схватил синицу и ударил своим острым клювом. В воздухе закружились пестрые листья. Это Клава не выдержал и запустил в лесного разбойника горсть листьев — что было под рукой. Совенок, не выпуская жертвы из цепких лап, порхнул и скрылся в темени елок.