Нонешняя сказка про Ивана-дурака - [4]

Шрифт
Интервал

— Далеко ль идти нам? — спрашивает дева.

— Да вот тут, за кустики.

— За кустики — это правильное направление…

Иван уже осмелел и крепко ухватил деву за руку, а потом и на руки ее легко вскинул, сам себя не узнавая. Ломит прямо через кустарник — только ветки трещат. Промахал и сквозь малинник, сплошь усыпанный спелыми ягодами.



— Куда это ты прешь, Ваня? — спрашивает дева. — Вон они, ягоды

— На травушку-муравушку, — отвечает Иван.

— А ты, я вижу, не такой уж дурак, — смеется дева заманчиво.

— Да уж какой есть…

То ли он сам в одночасье поумнел, то ли дева добавила ему сообразительности, но вышло так, что оба они напрочь забыли про грибы и про ягоды и занялись совсем другим, еще более сладким делом, которое дуракам разве что в предутренних снах видится. И так это было завлекательно, так обоим понравилось, что и сами себя они вроде как забыли, не говоря уже о тех людях и о самом Спонсоре, что на полянке толклись. Для Ивана не осталось в жизни ничего стоющего, кроме этого чуда в образе женщины, она же все никак не могла поверить, что оказалась у Ивана первой, и это было для нее вроде как лестно. Все у них пошло на полную откровенность, и все Иван про себя рассказал, ничего не утаил, даже и про русалок и про Серебряную женщину. Подружка его, хотя и уклонялась вначале, не хотела про себя рассказывать, потом все же решилась:

— Ну, если тебе так хочется, скажу: я — обыкновенная интердевочка.

Иван оглядел ее с ног до головы, ничего не оставляя незамеченным, и сделал вывод вполне логичный, как сказала бы Серебряная женщина:

— Какая же ты девочка? Вон какая вся взрослая!

Дева расхохоталась.

— Ты не слыхал, что такое интердевочка? Ну а что такое валютная проститутка — сечешь?

— Откуда мне знать про вас?

— Во чумак! А что такое потаскушка, давалка… ну просто блядь, говоря по-русски?

— Не смей так говорить про себя! — прикрикнул тогда Иван. — Ты — царевна!

Заморгала дева своими ненормально длинными ресницами, глаза ее чистой влагой наполнились.

— Ваня, — просит умоляюще. — Скажи еще раз.

— Я ничего по два раза не повторяю.

Дева протерла глаза кулачком и спрашивает:

— А как насчет того, чем мы тут на траве занимались?

— Ето-то, понятно, можно…

Словом, когда кинулась Иванова царевна вместе с ним на полянку вытоптанную, там уже никого не застали. Валялись на траве только пустые бутылки, банки, обертки да всякий другой послечеловеческий мусор.

— Забыли меня… бросили, — захныкала бедная девушка.

— Да не жалей ты о них! — стал утешать ее Иван. — Пойдем ко мне — и живи сколько хочешь.

— В деревню, что ли?

— А куда ж еще?

— Дурачок! Я же с иностранцами, за деньги работаю.

Иван достал из своих синих в полоску посконных штанов два заработанных у Спонсора рубля.

— Вот они! Курвертимые!

Дева то плачет, то хохочет, то головой мотает от горя и безутешности. И начинает уже поёживаться, поскольку в лесу к вечеру прохладно становится, и в такой, как у нее, одежонке явно неуютно бывает.

— Деваться некуда, — согласилась, — пойдем к тебе. Найдешь ты для меня какую-нибудь запасную рубаху?

— Да хоть десять! Бабкин сундук еще с прошлой жизни стоит и ни разу не открывался. Там все есть. Даже приданое найдется.

— Если так долго стоит, там уже все сгнило.

— Бабкино не гниет, оно все льняное, хорошее. А если что, так соткем и сошьем новое.

— Ты и это умеешь?

— А кто же за меня все делает?

Пришли в деревню. Избы выстроились в рядок, но все слепые, с заколоченными окнами, а в печных трубах галки поселились. Завидев так много людей — вдвое больше, чем всегда! — они стали взлетать, загалдели, закричали и половину неба сплошным черным крылом закрыли.

— Кыш, проклятые! — схватил Иван камень с дороги и запустил в стаю.

Черное крыло удалилось за деревню с шумом и гамом.

А впереди Иванова изба празднично засветилась своими чистыми окнами, уже начинавшими розоветь от закатного солнышка. Резное крылечко еще издали позвало хозяина и гостью, на крыше золотой петушок повертел головой и проскрипел что-то радостное. И сразу дымок из трубы пошел — это Иванова печка сама собой затопилась, чтобы для хозяина ужин поспел.

— Иван, да это же сказка! — не выдержала тут девица.

— А я как раз тут и живу, — степенно ответил Иван.

И повел свою гостью в сени, потом в холодную половину избы, где бабкин сундук стоит, железом окованный. Начал Иван вытаскивать из него старинные наряды, гостья, тут же кинулась примерять их на себя — и вот шум подняла:

— Это же типичное ретро, Ваня! Это же настоящий, натуральный а ля рюс! Ой, если б увидели мои девки — с ума бы посходили!.. А можно я вот еще это и это возьму?

— Да бери себе все, что по душе!

— По душе и по фигуре, Ваня…

В это время к крыльцу корова подошла и затеяла мычать: доиться, мол, хочу. Иван схватил в сенях подойник — и на улицу. Ну а дева все не может никак натешиться новыми нарядами, и так и этак одно с другим сочетая. И когда вышла на крыльцо в полном стародавнем костюме, Иван чуть молоко не пролил.

— Никакая ты не филькендевочка! — вскрикнул он — Ты — Аленушка!

— А ты — братец Иванушка?

— Ну ясно. Кто же еще?

Хотя и поздновато было, истопил Иван на радостях баню, оба в ней хорошо попарились и поплескались, вдоволь наплавались потом в озере, под раскидистой ивой, и сели наконец ужинать. Поставил Иван на стол только что сваренные печкой-самоваркой щи и кашу, крынку молока парного и крынку топленого, мед сотовый, принес из огорода лук и огурцы. Гостье все это очень понравилось, только одного не могла понять:


Еще от автора Иван Иванович Виноградов
Подробности жизни

В настоящий сборник вошли два произведения И. Виноградова — повесть «Потери — один человек…», в которой воссоздаются тяжелейшие месяцы блокады, кровопролитные бои под Ленинградом зимой 1941—1942 года, и роман «Подробности жизни», о повседневной жизни советских людей в мирное время.


Жизнь продленная

В эту книгу вошли повести, объединенные одними и теми же героями, «вторая жизнь» которых началась 9 мая 1945 года. Радость Победы и первые послевоенные трудности, нерасторжимая фронтовая дружба и новые дороги, уводящие друзей в разные уголки страны, — основные темы повестей. Одни из героев, не выбирая легких дорог и «теплых мест», работают в народном хозяйстве, другие — продолжают служить в армии и после Победы, охраняя такой высокой ценой завоеванный мир.


Плотина

Действие романа И. Виноградова разворачивается на крупной современной стройке Сибири, где создается одна из уникальных по масштабу гидроэлектростанций.Главное место в романе уделяется повседневной жизни и работе гидростроителей, которые осваивают дикие берега рек и оставляют после себя долговечные плотины и гидроэлектростанции, новые города.


В центре Европы

Журнал: «Аврора», 1985, № 7.


Рекомендуем почитать
Дуры и Дураки

Чужая тупость раздражает, а своя тупость – наслаждает. Можно поменять глаголы местами, что смыслов ни хрена не поменяет, откровенно говоря… (с) В тексте присутствует обсценная лексика.


Псевдо-профессии

Псевдо-профессия — это, по сути, мошенничество, только узаконенное. Отмечу, что в некоторых странах легализованы наркотики. Поэтому ситуация с легализацией мошенников не удивительна. (с) Автор.


Лошадь Н. И.

18+. В некоторых эссе цикла — есть обсценная лексика.«Когда я — Андрей Ангелов, — учился в 6 «Б» классе, то к нам в школу пришла Лошадь» (с).


ЗАО «Рээфия»

18+. В некоторых эссе цикла — есть обсценная лексика.«Народ готов терпеть всё, что угодно – лишь бы не было войны. То, что война давно идёт, никого не волнует, главное – видимость отсутствия» (с).


Личинки

18+. В некоторых эссе цикла — есть обсценная лексика.«Личинками являются все люди и нелюди» (с).


Побасенки будущего

"Побасенки будущего" были впервые опубликованы в газете "Лидове новины" 20 мая 1934 года.