Nomen Sanguinis. Имя крови - [79]

Маркус открыл глаза и вздрогнул, увидев, кто сидит перед ним. Гвинн Уэссекский производил неизгладимое впечатление внешностью, манерами, силой, чувствующейся в нем. А в случае с Маркусом еще и тем, что он понимал: эрл Годвин может спустить с него шкуру только за то, что тот сидит рядом с его сыном. Особенно после последней войны, во время которой он уничтожил армии отца, а заодно его планы.

Маркус видел Гвинна лишь однажды, лет семь назад, на каком-то из официальных приемов Вечных, куда он попал в угоду очередному капризу Джеймса. Голденблум попытался забыть тот вечер, как и многие другие, но Гвинна все-таки запомнил. Не запомнить его было невозможно. Вот и сейчас он выглядел так, словно только что сошел со страниц модного журнала. Безупречным было все: от ботинок и узких брюк до цепочки и элегантного пиджака на голое тело. Не говоря уже о внешности!

Пока Маркус пытался понять, что же делать, Гвинн задумчиво разглядывал его и крутил на пальце кольцо с камнем цвета его лавандовых глаз. Маркус хотел встать и уйти, но наркотики еще действовали, и он нелепо завалился обратно на подушки.

– Еще болит? – небрежно спросил Гвинн.

Маркус дернулся и поднес руку к скуле и понял, что там давно уже нет ни пореза, ни перелома. Он отрицательно покачал головой.

– Конечно, болит. Дело же не в физической боли, да? – Гвинн разглядывал Маркуса так, что у того засосало под ложечкой и холодок прошел по спине. – Наркотики не помогут, Маркус.

Он знал это. От них становилось только хуже, потому что все пережитые кошмары наваливались потом с удвоенной силой. Гвинн поднял бровь и усмехнулся, будто прочитав его мысли.

– Откуда вы знаете меня, милорд?

– Называй меня Гвинн, я давно отказался от титулов и регалий и не имею желания возвращаться к ним. – Он чуть помолчал. – Говорят, ты талантлив. Употребляют даже слово «гений». А некоторые утверждают, что если бы тебе дали свободу и перестали калечить, то ты бы стал легендой среди Вечных. Как Леонардо. Это правда?

– Кто говорит? – невежливо ответил вопросом на вопрос Маркус и осекся, поняв это.

Гвинн промолчал, словно и не услышал, продолжая задумчиво разглядывать Маркуса. Тот окончательно пришел в себя и испугался, что об этом разговоре узнает Джеймс и тем более эрл Годвин.

– Не узнают, – ответил Гвинн мыслям Маркуса. Тот поспешно попытался думать о чем угодно еще, но не получилось. Гвинн лишь усмехнулся и откинулся на диване. Наконец Маркус решился спросить:

– Вы хотите завербовать меня? Меня уже вербовали несколько раз, когда я еще был человеком, и ничего хорошего из этого не вышло. А теперь это и вовсе невозможно – я раб физически и ментально.

– Разве? Ты не раз делал выбор, соглашаясь на позор и смерть, но не допустив предательства и, в моем понимании, сохранив честь.

– И все же – вот он я, заливаюсь кровью какого-то наркомана, чтобы забыть вчерашний день. Ужас в том, что я страшно боюсь возвращаться в место, которое называю домом, и того, что со мной там сделают, но одновременно не могу сопротивляться и отчаянно желаю вернуться, чтобы не сойти с ума. Я мечтаю, что однажды он увлечется, и я… – Голос Маркуса сорвался от боли и откровенности. – Любой обычный человек имеет выбор. Даже если его выбор – смерть, все равно он у него есть. Мне отказали и в такой милости. Я пытался, – горячо проговорил он. – Правда, пытался. Когда он приказал мне убить ребенка, я вышел под солнце, лишь бы не… – Маркус осекся и замолчал, словно у него кончились силы.

– Наша кровь еще так мало изучена, как и ее законы. И чем больше мы исследуем, тем больше загадок находим. Но нет ничего страшнее столкновения связи крови и принципов. Чаще всего Вечного все же ломают… Редко кто выходит под солнце. – Гвинн снова задумчиво покрутил кольцо на пальце. – Я не хочу тебя вербовать и переманивать – лишь дать тебе надежду, показать путь. Молодой Вечный в оковах связи, подчиненный жесткой иерархии клана, связанный самой своей кровью, всегда кое о чем забывает. Как, впрочем, и его Инициатор.

– И что же это? – Маркус чуть наклонился к Гвинну.

– Легион.

– Ничто не может разорвать связь крови, даже принесение клятвы верности Легиону. Инициатору достаточно приказать, и я буду резать себя на куски на глазах у командора. А я принес клятву и моей крови, и королю. Эрлу достаточно просто щелкнуть пальцами, и я…

– Легион может влиять на клан, эрла и уж тем более твоего Инициатора. Это древний закон. Ты должен прийти сам, ты должен хотеть исправить все содеянное и забыть прошлую жизнь, ты должен принести клятву, и Легион освободит тебя. Прийти – самая сложная часть, Маркус. Ведь сама твоя кровь не позволяет тебе думать, что возможно уйти от Инициатора. Но ты же смог выйти под солнце… Я верю в тебя. Остальное – не твоя забота. Инициатора обяжут отречься от тебя, эрл должен будет забыть о твоем существовании. Да, свободным ты не станешь, но Легион куда лучше дома моего отца. Я-то знаю. – Он усмехнулся. – Боль останется с тобой навсегда, а еще иррациональная тоска по твоей связи, но приказать тебе порезать себя на куски никто не сможет, как и делать все то, что всплывает в твоих воспоминаниях. Ты можешь стать счастливее, ты можешь стать даже любимым, если захочешь, но правда в том, что ты не хочешь и наказываешь себя. За что, Маркус?