Ноктюрн - [2]

Кабеса дель Буэй ничем не отличается от других испанских городков. Как и повсюду, в его садах цветет миндаль и растет инжир, в январе созревают оливы, а виноград, арбузы и дыни не уступают в сладости валенсийским. И если бы тогдашние городской голова и священник, подбиравшие название этому городку, были посмышленнее, они бы назвали его не Бычьей Головой, а Раненым Быком. Но всем известна тупость прежних отцов города, а служители церкви никогда не отличались особым умом, поэтому городок и поныне носит название Кабеса дель Буэй.

Если бы вам пришлось проехаться из Пособланко в Дон Бенито, вы еще за несколько километров до городка обнаружили бы ошибочность этого названия. По мере приближения к городку ваше внимание прежде всего привлекли бы не побеленные мелом дома и зелень садов, а внушительных размеров горный массив на западной стороне. И доведись вам въехать в город на закате солнца, очертания горы так живо напомнили бы раненого быка, упавшего на колени в песок арены, с наброшенным на рога красным плащом тореадора, что эта картина навечно сохранилась бы в памяти.

Так вот, в этом городке много лет назад жил бедный овечий пастух Карло. Ранним утром, лишь только Карло появлялся на улицах, играя на свирели, двери всех хлевов широко раскрывались, и улицы заполнялись стадами овец и коз. Играя на свирели, Карло поднимался в горы, и животные послушно следовали за своим хозяином.

На исходе дня в городе опять раздавались знакомые звуки свирели, и дети бежали домой с радостными криками:

— Мамита, открой ворота, овечий король идет!

И матери открывали ворота, чтобы впустить овец и коз в хлев.

А вечером, когда за скалой, похожей на раненого быка, догорали последние краски багрового заката, Карло брал гитару и отправлялся на базарную площадь в сопровождении чернобровых красоток и парней со всего городка.

Карло садился возле колодца и начинал петь. Он был замечательным певцом, и слава о нем облетела даже самые отдаленные селения и городки. Приезжавшие на базар крестьяне задерживались здесь до вечера, чтобы услышать чудесные песни Карло.

— Ну и голос у этого овечьего короля! — задумчиво говорили мужчины, выколачивая о булыжную мостовую свои длинные трубки.

— Да, прекраснее, чем у канарейки, — соглашались женщины и угощали певца сухим овечьим сыром. А молодые девушки плясали, тихонько подпевая Карло.

— Овечий король, спой еще, спой! — умоляли сотни голосов, когда Карло ненадолго замолкал.

Однажды вечером мимо базарной площади проходили городской голова Антонио Трус и судья Фредерико Кочан Капусты.

— Слышишь? — сказал Трус судье. — Они этого нищего величают королем, а законному королю не платят подати. Как ты считаешь, правильно ли это?

— Нет, это не соответствует букве закона, — согласился Кочан Капусты. — За это надо судить.

На следующий день у Антонио Труса и Фредерико Кочана Капусты собрались все власть имущие города и долго рассуждали о том, имеет или не имеет право овечий пастух Карло называться королем. В конце концов судья обмакнул кривое перо из петушиного хвоста в банку с чернилами и начертал на высушенной свиной коже:

«Запрещаю как жителям Кабеса дель Буэй, так и его ближайших и отдаленных окрестностей называть овечьего пастуха Карло королем, ибо королем подобает называть только законного короля Испании, которому все покорно должны платить подати.

За поношение имени короля виновные будут привлечены к ответственности, строго судимы, как того заслужил овечий пастух Карло, которого высокий суд завтра будет судить на базарной площади нашего славного города».

Глашатай городского головы с рожком в руках обошел все улицы. Когда он проигрывал знакомый всем сигнал, открывались окна, и люди, перегнувшись через подоконник, слушали извещение городского головы и судьи.

Назавтра, задолго до назначенного времени, все от мала до велика столпились на базарной площади, чтобы посмотреть на суд. По городу ходили слухи, что овечьему пастуху Карло отрубят голову.

Только сам Карло был спокоен. Он разыскал большой арбуз, срезал один конец, деревянной ложкой выскоблил и съел мякоть. Пустой арбуз водрузил на голову и отправился на базарную площадь.

Рожок глашатая возвестил, что высокий суд идет. Все обнажили головы. Только овечий пастух Карло остался с надетым на голову арбузом.

— Почему ты не снимаешь шапку перед высоким судом? — спросил городской голова Трус.

— Потому, что у меня и шапки-то нет. Служа королю, я не заработал шапки. И если его величество еще долго проживет, то у меня нет даже надежды получить ее.

— Тогда сними с головы этот зеленый огурец! — раздраженно приказал судья Кочан Капусты.

— Это арбуз, а не огурец, — ответил Карло. — Уж вам-то как судье следовало бы разбираться в таких вещах, иначе вы на суде легко можете спутать виновного с невиновным.

— Хорошо, тогда сними с головы арбуз и слушай! — сердито приказал Кочан Капусты.

— Это противозаконно, уважаемый судья. Перед лицом суда, конечно, полагается снимать шапки, но нигде не сказано, что следует снимать с головы также арбуз. Во-вторых, это мой единственный, принадлежащий мне арбуз, а моя голова — единственное место под солнцем, где я могу выращивать арбузы, ведь у меня нет ни сада, ни поля. И, в третьих, если бы судили богача, что случается слишком редко, неужели и тогда вы приказали бы ему сорвать арбузы с его бахчи?