Ночью на вокзале - [40]

Чтобы достать сари, нужно спуститься вниз, наклониться.

Сколько взглядов — сочувствующих, испуганных, возмущенных, презрительных, похотливых. Сколько глаз, разных глаз!

Все смотрят на меня. В пылу драки я обо всем забыла. И вдруг — словно хлыстом по голому телу: я, женщина, стою посреди улицы совершенно раздетая. Боже! Приди мне на помощь! Явись, чтобы спасти меня! Все эти мужчины смотрят на мое тело, на мою обнаженную грудь, в их глазах желание, похоть. Парень! Если бы твоя сестра или мать были на моем месте, смотрел бы ты так на них? Девушка! А ты могла бы выдержать это? Из-за этих жалких нескольких пайс мы потеряли свою гордость, забыли, что мы женщины. Эй, полицейский! Ты стоишь и спокойно куришь. Говорят, вы следите за порядком, защищаете людей от несправедливости. Что же ты молчишь и смотришь на меня, на меня, продажную, на меня, дающую себя напрокат, словно велосипед?

Но я осталась женщиной. Я горю от стыда и позора. Как я буду жить дальше?

Пайди хотела выкрикнуть все это так громко, чтобы раскололось небо, чтобы разверзлась земля, но не смогла: в горле комом стояли рыдания.

Вдруг, будто посланный богами, из-за поворота выехал автобус. Словно рыба, беспомощно бьющаяся на берегу и вдруг отчаянным рывком прыгающая в воду, Пайди бросилась под колеса автобуса.

Крики ужаса, изумления.

Как вода из разбившегося стакана, кровь Пайди была бессмысленно разбрызгана по земле.

О каком горе могла рассказать земле эта кровь, какие мысли таил этот безжизненный теперь мозг, какой путь указывала автобусу исковерканная рука, кого проклинали остановившиеся глаза?

Может, об этом знают нежный ветерок, цветущие деревья, теплое солнце, ревущее вдалеке море или небо, саваном прикрывшее тело Пайди.

А может, и они не знают.

Адивишну Служба

Он скрылся из виду. Я вздохнул. Слова его еще звучали у меня в ушах.

Ко мне подошла племянница:

— Ты что, плачешь?

Я торопливо вытер глаза.

* * *

Я никогда не смеялся. Наверное, смеяться умеют лишь те, кто вырос в атмосфере родительской любви и ласки. На мою долю не выпало такого счастья. За все время, которое я прожил в доме старшего брата, мне не случалось даже улыбаться.

Соседи с одобрением наблюдали за тем, как растит меня брат. Жену его тоже хвалили: перед людьми они ловко прикидывались, что любят меня.

Прежде моя старшая сестра тоже жила в их доме. Как она страдала от их грубости и равнодушия! А когда она решилась выйти замуж по своему выбору, брат взашей вытолкал ее из дома.

Я был мал и слаб, иначе не потерпел бы такого издевательства над сестрой. Никогда не забуду чувство беспомощности, охватившее меня.

После того как сестра моя выбралась из этого ада, заботы, лежащие на моих плечах, удвоились. Мне одному приходилось делать всю грязную работу по дому. Жена брата вечно жаловалась на здоровье. Чуть что, она ложилась в постель на целый день, и на меня сваливались все домашние дела: бежать за лекарствами, готовить обед, кормить брата. Вздохнуть, бывало, некогда.

Брат и его жена постоянно бранили мою стряпню, а заодно и меня. Тем не менее готовил обычно я. Накормив всех, я проглатывал что-нибудь наспех и бежал в школу. А когда возвращался, то снова начинались попреки.

Как я мечтал выучиться и выйти в люди! Но брату это было ни к чему. Когда я не сдал один экзамен, он сказал, что больше не пустит меня в школу. Я молчал, пока были каникулы; выслушивал придирки брата и невестки и прятал обиду глубоко в сердце. Но перед началом занятий я решился.

— Пусти меня в школу! — попросил я.

Брат разозлился, а его жена закричала:

— Мы тебя вечно содержать должны? Что у нас, золотые горы? Мало нам твоей сестры, теперь ты семью позорить будешь?

— Я не сдал экзамен потому, что целый день на вас работаю, весь дом на себе тащу! — не выдержал я.

Брат набросился на меня с побоями. Невестка заплакала: конечно, не потому, что жалела меня, а с досады на мою строптивость.

С тех пор мне стало совсем худо. Я подумывал о том, чтобы убежать из дома и пойти просить милостыню, ведь найти работу было мне не под силу.

Так шло время. И вот неожиданно судьба улыбнулась мне. Из Хайдарабада пришло письмо от моего дяди, богатого, преуспевающего человека. Он обещал найти мне работу. «Присылай его немедленно», — писал он брату.

Я не верил своему счастью. Все мои мечты воскресли вновь. Я уже видел себя взрослым и образованным.

В белой рубашке, с аккуратно причесанными волосами, с портфелем в руках я важно вышагивал на вокзал рядом с братом. Внезапно я остановился.

Сестра! Как я мог забыть о ней! Я не мог заступиться за нее, когда брат выгонял ее из дома, но я выучусь и непременно отыщу ее. Я стану ее верным помощником и защитником на всю жизнь.

Я стоял, прижимая к груди письмо дяди — залог моего будущего счастья. Подошел брат:

— Опять мечтаешь о чем-то? Так обрадовался, словно тебе у нас плохо жилось, — сказал он обиженно.

Но я видел, как рад он был избавиться от меня. Хорошо иметь безгласного слугу, но терпеть дерзкого мальчишку… Расставаясь, я напрасно искал в глазах брата добрые чувства или сожаление.

С трепетом входил я в роскошный дом дяди в Хайдарабаде. Как вести себя, как достойно принять от него помощь? Но дядя встретил меня ласковой улыбкой, словно желая ободрить меня и дать почувствовать, что я у себя дома. Тетушка мало говорила со мной, зато их дети, Вену и Сугунамма, сразу приняли меня как родного.