Ночные волки - [42]

Поначалу во дворе стояла полная тишина, звеневшая в ушах свидетелей, находившихся вдали от места происшествия. А потом – потом двор огласился таким криком ужаса, какой мог бы потрясти эти окрестности только при внезапном конце света.

Были еще жертвы. У самого подъезда, возле которого взорвалась машина, трое забулдыг распивали за столиком бутылку водки.

Это была последняя бутылка в их жизни.

Четверо мужчин гоняли по зеленому сукну бильярдные шары.

Это был дорогой бильярд, специально выписанный из Англии. Сделан он был вручную и стоил немалых денег.

Комната, в которой стоял бильярд, была расположена в служебном помещении одного из лучших ресторанов Москвы с незамысловатым названием «Маяк». Почему именно «Маяк» – сейчас этого уже никто не помнил.

В бильярдную никто из посторонних не допускался – это была святая святых. Даже директор ресторана не решался здесь катать шары в минуты своего отдыха. Хозяин мог приехать в любую минуту, и нарушать его запрет директору ресторана не хотелось.

Все трепетали перед хозяином. И владелец ресторана тоже избегал пользовать редкостный стол из-за боязни вызвать его недовольство.

Сегодня хозяин принимал гостей. Был тот редкий случай, когда Михаил Яковлевич собрался сгонять партию-другую на своем любимом бильярде.

Гостей было трое. Играли они пара на пару. Себе в напарники Михаил Яковлевич Кривоносов выбрал молодого, но уже вполне авторитетного человека – своего тезку Мишу Рубинчика. Вторую пару составляли Иван Твердохлебов и Константин Белый.

Все четверо были главарями криминальных группировок.

Почти месяц Михаил Кривоносов готовил эту встречу. Ему пришлось немало потрудиться, прежде чем все дали согласие: слишком много было у них камней преткновения, чтобы без раздумий и необходимых мер предосторожности идти на встречу с явным противником, соперником, каковым они все его считали.

Еще совсем недавно они не представляли друг для друга серьезной опасности. Сферы влияния на территории Москвы давно были ими поделены, и по неписаным законам бандитского братства никто не вмешивался в дела другого. Все было разделено и четко спланировано.

Трения начались сравнительно недавно. И хотя ни один человек из их группировок пока не погиб, в воздухе чувствовалось нарастание напряженности. Всем было ясно, что стоит кому-либо нарушить шаткое равновесие – и в Москве начнется самая настоящая война группировок, в результате которой в живых не останется никто из присутствующих здесь. Слишком притягателен тот пирог, из-за которого может разразиться это сражение, которое будет выгодно только ментам.

А зачем облегчать жизнь ментам, если можно договориться?

Договориться на самом деле было не только можно, но и крайне необходимо. Перед лицом общей опасности людям свойственно объединяться – именно это Михаил Кривоносов и собирался предложить своим коллегам. Мир хотя бы на время.

Миша Рубинчик неплохо гонял шары, и поэтому Кривоносов выбрал его себе в напарники. Он не любил проигрывать. Ни в чем и никогда.

Впрочем, никто из присутствующих не любил проигрывать. И взаимное соперничество могло быть побеждено только осознанием неотвратимости грозящей им опасности. Они должны предпринять ответные меры. Это было в их силах.

Миша Рубинчик вкатил отличного «свояка» в среднюю лузу и удовлетворенно проговорил:

– Красавец…

Он имел в виду шар, который только что, вильнув, ворвался в лузу.

Кривоносов показал ему два шара, которые стояли прямо напротив угловой лузы. Нужно было ударить просто в лоб, и еще один шар был бы обеспечен.

– Любопытный шар, – подсказал Кривоносов.

Рубинчик поморщился. Он не любил, когда ему подсказывали. Он предпочитал жить своим умом, чтобы никому не быть обязанным. «Не верь, не бойся, не проси».

Но шар был действительно верным, и, почти не целясь, он ударил.

И промазал.

Когда он выпрямился, Кривоносов как бы ненароком повернулся к нему вполоборота, чтобы Миша не заметил разочарования на его лице, которое невольно у него появилось. Михаил Яковлевич был расстроен и не хотел, чтобы на его лице все прочитывали его настроение. Какой он после этого «авторитет»?

Что– то я нервничаю, думал Михаил Яковлевич. Нельзя так распускаться. Интуитивно он чувствовал -что-то должно произойти.

Он подошел к бару и, достав из него французский коньяк, стал разливать по рюмкам. Никого из его телохранителей в бильярдной не было. Зачем? Ни у кого из присутствующих оружия не было. Это одно из условий переговоров.

И за это дело он взялся потому, что хотел избежать, остановить кровопролитие. Нет, если нужно, если дело этого потребует, он, не задумываясь, даст согласие на устранение кого угодно. Но бессмысленных, под горячую руку убийств он не выносил. И без того в их криминальном мире хватает жестокости.

– Давайте по маленькой, – добродушно произнес Кривоносов. – За успех нашего безнадежного дела!

Он, конечно, шутил, и Миша Рубинчик ему подыграл.

– А не отравлено? – спросил он, кивая на бутылку.

Тот развел руками.

– Обижаешь, тезка, – усмехнулся Кривоносов. – А впрочем…

И одним махом он выпил свой коньяк до дна.

– Кто же так коньяк пьет? – возмутился Костя Белый. – И ведь хороший, наверное.