Ночной корабль - [44]

Шрифт
Интервал

Как будто спящих сладко?
Но у лягух оличный слух,
И память, и догадка.
В стоячий пруд, в росу, в туман,
В кувшинки на трясине
Упало слово «океан»,
И был он синий-синий,
Вот этот самый! Не узнать
Нельзя его, такого.
И повторяется опять
Подслушанное слово.
Туда уплыть и воду пить,
Да только в незнакомом
Опасно жить и гнезда вить,
Обзаводиться домом…
Заквакала, что было сил
(Ей показалось – спела!),
И кто-то из воды спросил:
Что за ква-ква? В чем дело?
И вот, над берегом взвилась,
Неведомо откуда,
Большая рыба – не карась,
А просто чудо-юдо,
Вся из литого серебра,
Не рыба – королева,
И плавники, как веера,
Раскрыла справа, слева.
Лягушка крякнула: – Ква-ква,
Ох, пересохло горло! –
И заболтала, чуть жива
От страха и восторга:
– Я вскачь пришла из темных стран.
Чего я жду от рыбы?
Про океан, про океан
Вы рассказать могли бы?
Как в океане?.. Там?.. У вас?.. –
А рыба и не знала.
Тараща на лягушку глаз,
Рассеянно сказала:
– Про океан?.. Какой такой?.. –
В прибой нырнула голубой
И под водой пропала.
1974
УКРАИНСКАЯ КУКЛА
Соломенная кукла
С колючею косичкой!
У этой куклы круглое
Соломенное личико.
Не платье, – просто лучики
От солнца и подсолнуха.
Такое платье лучше,
Чем из литого золота.
Ношу ее, баюкаю,
Ищу ей места в доме:
Куда деваться кукле
Украинской, соломенной?
А где-то жнивье желтое,
Щетинистые крыши…
Соломы шорох шелковый
Я столько лет не слышала..
Оксана ты, Оксана,
Глаза, как зерна карие!
Не тесно ли, не странно ли
Тебе и мне в Швейцарии!
1973
КИЕВСКОЙ ДОННЕ
Ганнусе Гончарик

Ты была кудрявым ангеленком,
Бегала по Млечному Пути
И упала вниз и, став ребенком,
Не умеешь Млечный Путь найти.
Это неприятно лишь вначале.
Присмотревшись, будешь понимать:
Прежде облака тебя качали,
А теперь укачивает мать.
Древний Киев у твоей кроватки
Стал на страже детства и готов
Снять, в поклоне, золотые шапки
Золотых, как солнце, куполов.
Заливается в ветвях каштана
Украинский, звонкий соловей.
Ты не бойся, маленькая Анна,
Жизни неожиданной своей.
Будет у тебя, в просторах здешних,
Намечаться новый звездный путь,
Много расцветет ромашек вешних,
Только ты о небе не забудь,
Только ввысь смотри и будь крылата,
Оставайся девочкою той,
Что играла запросто когда-то
С каждой пролетающей звездой.
Ангелятам наверху не странно
(Ведь для всех чудес своя пора),
Что, расставшись с ними, донна Анна
Родилась на берегу Днепра!
1975
ЛИСИЦА И ВОРОНА
Снегом порошится
Белый свет кругом.
Снег метет лисица
Огненным хвостом.
Нечем поживиться,
Голодна с утра.
И слышит лисица
Наверху: «Кра-кра!»
Канавка-то Лебяжья,
Да нет лебедей…
А с крыши Эрмитажа
Прямо в ухо ей:
Кра-кра!
Кра-кра-кра!
– Что, лисица, скучно,
В басню бы назад…
Сыплет с черных сучьев
Белый снегопад.
Ворона и лисица
Решили помириться,
И пошли под ручку
Прямо в Летний сад.
Прямо в Летний сад,
К дедушке Крылову.
А тот замерз и спит,
Перинкою пуховой
До глаз прикрыт.
НИКОЛАЙ ПЕРВЫЙ
Обеды и победы,
То смотры, то парад.
Бывают мор и беды,
Но хуже их стократ
Буянов-декабристов
Неукротимый нрав.
Он вреден и неистов,
Вне правил и без прав…
Да есть еще тот пылкий
Арапа внук, пиит,
Опасный даже в ссылке…
А впрочем, он убит.
За ним – другому кара,
Хоть вовсе не плохи
Опального гусара
Кавказские стихи:
«В долине Дагестана…
Лежал в полдневный зной…
В груди дымилась рана…»
Но кто тому виной?
Промолвил, брови сдвинув
И поведя плечом:
Его убил Мартынов,
Но я-то тут при чем?
Жалеть? Щадить? Нелепость!
Враги сильны и злы.
Трон защищают крепость,
Сибирь и кандалы.
Так, может быть, и лучше
Дуэльной пули свист?
Был Лермонтов, поручик…
Был Пушкин, лицеист…
И это всё зовется
«Дворянство» и «оплот»!
Он горестно смеется,
Кривя надменный рот,
И в омуте зеркальном
Блуждает мутный взгляд…
А в дальнем зале бальном
Огни уже горят,
Горят, как над трясиной,
И он вольется в них…
На вате грудь. Лосины.
Туман в глазах пустых.
ЧЕТЫРЕ ВЕТРА
Овеян пылью, смугл и зол,
С губами, от жары сухими,
Восточный ветер к нам привел
Других, чтобы сразиться с ними.
Насторожившаяся тишь
Становится угрюмо-мрачной,
И Южный ветер, пьян и рыж,
Вступает гневно в бой кулачный.
Я ненавижу этих двух,
Обнявшихся в смертельной схватке,
Протяжный вой, угарный дух
И небо, собранное в складки.
Но вот, в деревьях трепеща
Студеным ливнем, хлынул третий,
В лохмотьях серого плаща
От Запада бегущий ветер.
Он должен двух других задуть
И разметать бессильным прахом,
Готовя Северному путь
Широким водяным размахом.
И тот идет. Он стар, суров,
Бронею льдов окован крепко…
Таким был явлен Саваоф
На фреске Феофана Грека.
Прислужник Западный прилег,
Готовясь к долгому ночлегу,
В ущелье гор, в олений лог,
Подставив грудь и плечи снегу.
Тогда настала тишина,
В которой драгоценным кладом
Лежат до срока семена,
И корни дремлют с ними рядом.
И в этой мудрой тишине,
Где вьюга мягко зазвенела,
Идет, идет в моем окне
Любимый ветер, снежно-белый.
Он обойдет мой дом вокруг
И тихо встанет у порога, –
Моих стихов судья и друг
С бесстрастными очами Бога.
1971
* * *
Тот, кто взял на себя приказ
И принял позор, не дрогнув,
Разве не был в тысячу раз
Сильнее кротких и добрых.
«Ты пойдешь и предашь меня», –
Кто другой так властно прикажет?
А вдали – языки огня
От факелов римской стражи.
И готовы тридцать монет –
Символическая подачка…
Отрешиться?.. Спрятаться?..
Нет. Он пойдет. Ведь нельзя иначе.
Предательство, смертный грех,

Рекомендуем почитать
Морской космический флот. Его люди, работа, океанские походы

В книге автор рассказывает о непростой службе на судах Морского космического флота, океанских походах, о встречах с интересными людьми. Большой любовью рассказывает о своих родителях-тружениках села – честных и трудолюбивых людях; с грустью вспоминает о своём полуголодном военном детстве; о годах учёбы в военном училище, о начале самостоятельной жизни – службе на судах МКФ, с гордостью пронесших флаг нашей страны через моря и океаны. Автор размышляет о судьбе товарищей-сослуживцев и судьбе нашей Родины.


Андерсен. Его жизнь и литературная деятельность

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.


Осип Сенковский. Его жизнь и литературная деятельность в связи с историей современной ему журналистики

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии `Жизнь замечательных людей`, осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839–1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют свою ценность и по сей день. Писавшиеся `для простых людей`, для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.


Роберт Оуэн. Его жизнь и общественная деятельность

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.


Карамзин. Его жизнь и научно-литературная деятельность

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839–1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.


Старовойтова Галина Васильевна. Советник Президента Б.Н. Ельцина

Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.


Преданный дар

Случайная фраза, сказанная Мариной Цветаевой на допросе во французской полиции в 1937 г., навела исследователей на имя Николая Познякова - поэта, учившегося в московской Поливановской гимназии не только с Сергеем Эфроном, но и с В.Шершеневчем и С.Шервинским. Позняков - участник альманаха "Круговая чаша" (1913); во время войны работал в Красном Кресте; позже попал в эмиграцию, где издал поэтический сборник, а еще... стал советским агентом, фотографом, "парижской явкой". Как Цветаева и Эфрон, в конце 1930-х гг.


Зазвездный зов

Творчество Григория Яковлевича Ширмана (1898–1956), очень ярко заявившего о себе в середине 1920-х гг., осталось не понято и не принято современниками. Талантливый поэт, мастер сонета, Ширман уже в конце 1920-х выпал из литературы почти на 60 лет. В настоящем издании полностью переиздаются поэтические сборники Ширмана, впервые публикуется анонсировавшийся, но так и не вышедший при жизни автора сборник «Апокрифы», а также избранные стихотворения 1940–1950-х гг.


Рыцарь духа, или Парадокс эпигона

В настоящее издание вошли все стихотворения Сигизмунда Доминиковича Кржижановского (1886–1950), хранящиеся в РГАЛИ. Несмотря на несовершенство некоторых произведений, они представляют самостоятельный интерес для читателя. Почти каждое содержит темы и образы, позже развернувшиеся в зрелых прозаических произведениях. К тому же на материале поэзии Кржижановского виден и его основной приём совмещения разнообразных, порой далековатых смыслов культуры. Перед нами не только первые попытки движения в литературе, но и свидетельства серьёзного духовного пути, пройденного автором в начальный, киевский период творчества.


Лебединая песня

Русский американский поэт первой волны эмиграции Георгий Голохвастов - автор многочисленных стихотворений (прежде всего - в жанре полусонета) и грандиозной поэмы "Гибель Атлантиды" (1938), изданной в России в 2008 г. В книгу вошли не изданные при жизни автора произведения из его фонда, хранящегося в отделе редких книг и рукописей Библиотеки Колумбийского университета, а также перевод "Слова о полку Игореве" и поэмы Эдны Сент-Винсент Миллей "Возрождение".