Ночи и рассветы - [166]

Через упавшего Мила шагали какие-то люди, комната ощетинилась дулами револьверов. «Попались!» — снова подумал Космас и зажал в руке холодную сталь браунинга. Это отрезвляющее прикосновение вдохнуло в него силы, Космас стиснул зубы и выхватил из кармана револьвер. По другую сторону стола боролся Вардис, чья-то грудь заслонила его, а рука Космаса оказалась в тисках чужих сильных, энергичных пальцев. Он понял, что обезоружен, но не сдался, а, наоборот, упрямо уперся ногами в пол и бросился на врага. Что-то тяжелое ударило его по голове, в глазах засверкали разноцветные лучи. «Попались!» — в третий раз подумал Космас и упал в бездонную темноту.

XIII

Трое эласитов сидели на лавочке у Благовещенского собора на окраине Астипалеи. Они ждали, не появится ли на шоссе машина и не подбросит ли их в деревню Дунаитика километрах в двадцати от города. Ночь была холодная и дождливая. Стена собора и черная стена кипарисов защищали их от дождя и ветра. Время от времени один из бойцов выскакивал на дорогу — посмотреть, не видно ли машины.

Они давно уже ждали и отчаялись дождаться.

— Пошли! — сказал один из них. — Зря время теряем…

Он встал со скамеечки, перепрыгнул через канаву и вышел на дорогу. Там он подождал товарищей, расстегнул шинель, спрятал на груди «томпсон», чтобы не промок. Этот эласит, высокий, широкоплечий парень, был комиссар взвода Фантакас. Он вечером пришел в Астипалею и теперь вместе с двумя своими бойцами возвращался обратно.

Они уже далеко отошли от церкви, когда со стороны города послышался шум мотора. Потом за кипарисами показался свет фар.

— Английская! — почти в один голос сказали трое.

За первой машиной на коротком расстоянии мчалась вторая, фары ее светили тускло, то зажигались, то гасли.

— Две машины! Тем лучше! Больше надежды, что посадят!

И Фантакас вышел на середину дороги.

Сильный свет фар первой машины упал на него, пронизывая густую строчку дождя. Машина приближалась, шофер загудел — он не собирался останавливаться. Однако Фантакас не сдвинулся с места, он стоял, словно высокое дерево, и махал рукой. Машина, не сбавляя скорости, неслась прямо на него; ослепленный фарами Фантакас отпрыгнул к обочине.

— Эх, черти!

Вторая машина с погашенными фарами тоже стрелой пронеслась мимо и обдала его грязью.

— Вот как пальну!

Он поднял «томпсон», но не выстрелил. Вытирая с лица грязь, он вместо пуль послал вслед машинам крепкое ругательство и снова засунул автомат пол шинель.

— Пошли, ребята! Кто знает, что они там везут!..

И трое партизан, ускоряя шаг, пустились в путь под проливным дождем.

* * *

Сорокакилометровая дорога от Астипалеи до центрального шоссе, как и все провинциальные дороги, была в ужасном состоянии. Когда на полях переполняются арыки и дорогу заливает водой, колеса то и дело проваливаются в невидимые глазу ямы, и вся машина сотрясается, того и гляди развалится на части.

При одном из таких толчков Космас очнулся. До этой поры шум и тряска автомобиля долетали до него смутно. Теперь он отчетливо слышал, как скользили по жирной грязи колеса, слышал, как ветер плескал на брезент пригоршни дождя, и чувствовал, как прыгает кузов, как прыгает в кузове его собственное тело. Ноги были ледяными, голова раскалывалась. С каждым ударом о днище кузова эта боль становилась все сильнее. Космас подобрал ноги и попробовал встать.

Чья-то рука торопливо ощупала его грудь и ухватилась за плечо, к уху прильнули чьи-то губы. Рядом с Космасом лежал Вардис.

— Тихо! Не шуми!

Космас еще не разглядел английского солдата, который сидел у другого борта, и не знал, что за грузовиком едет еще одна машина. Вардис очнулся раньше. Он заметил, что свет фар второго автомобиля время от времени попадает к ним в кузов, заметил и англичанина с автоматом. И он придумал, как завершить это путешествие, раньше чем его на свой лад завершат англичане. До того, как их привезут в окружной центр… Вардис не сомневался, что их везут туда в качестве заложников.

— На шоссе мы еще не выехали, — прошептал Вардис. — В первой же деревне надо разоружить солдата. Надо остановить машину.

В нескольких километрах от моста, который они только что проехали, находилась деревня Дунаитика. Там возле самого шоссе стоял клуб, в эту ночь в клубе должна была собраться на праздник молодежь окрестных деревень.

Вардис еще объяснял Космасу детали своего плана, когда кузов грузовика вдруг осветился от яркой и короткой вспышки. Раздался выстрел. Барабанил по брезенту дождь, ревел сильный мотор автомобиля, и выстрел прозвучал как треск сломанной ветки. «Газует!» — подумал Космас, но тотчас уловил терпкий запах пороха и какое-то движение в кузове, чья-то тень шевельнулась и стала подниматься. Окошко кабины разбилось, осколки стекла посыпались прямо на голову. Космас закрыл глаза и услышал второй выстрел. Задняя машина зажгла фары, и кузов осветился. Прямо над головой Космаса во весь рост, с револьвером в руке, стоял начальник милиции. Сзади на корточках сидел председатель районного совета, белый как полотно, с огромными от страха глазами. У его ног, раскинув руки, лежал английский солдат. Фары погасли и снова зажглись. Космас еще раз увидел эту немую, белую, точно мраморное изваяние, картину; ослепленные ярким светом глаза слезились. Он попытался подняться. Рука Вардиса с силой удержала его на месте. С задней машины дали автоматную очередь. Фары погасли, снова воцарилась тишина. И в ту же минуту Космас почувствовал, как на него свалилось чье-то тело, сначала мягкое, потом твердое и тяжелое. Это был начальник милиции. Космас постарался освободиться от нарастающей тяжести, плечо его пропорола острая боль, а рука нащупала теплую, мокрую рану.