«Нет! — захотела крикнуть я. — Не надо! Достаточно, я уже пережила это!».
Но жуткий фильм продолжался. Вот и сестричка появилась — в красном ситцевом платьице с белыми крапинками. Джо, девочка-вундеркинд, в свои двенадцать лет настоящая красавица. Она научилась читать в четыре года, а в пять лет решала математические примеры не хуже меня. Выигрывала спортивные соревнования среди дошкольников и дважды стала «Маленькая Мисс Город». Джо, Джо. Она стояла передо мной, щурясь от яркого летнего солнца, и сжимала в руке две зелёные купюры.
«Откуда взяла?» — спросила я.
«Мама дала. Сказала, чтобы мы купили себе мороженое и колу».
«И что ж ты не купишь?»
«Я думала, мы вместе пойдём…».
Я снисходительно заулыбалась, болтаясь на качелях, из которых давно выросла, и отложила книгу в сторону.
«Но ведь мама дала деньги тебе, не так ли, Джо? Значит, она тебе доверяет. Иди-иди, быстро. Мне возьми шоколадный пломбир и пепси».
«Анна?».
«Ты ещё тут?».
«Почему ты сердишься?».
«Я? Сержусь? С чего ты взяла? Деньги у тебя — значит, должна идти ты. Отправляйся за мороженым, Джо-малышка».
Она вспыхнула. У Джо была гордость, этого нельзя было отрицать. В её-то возрасте. И она терпеть не могла, когда её называли малышкой. Я это, конечно, знала.
«Что ж, — буркнула она, засовывая деньги в карман платья. Этот невозможно яркий красный цвет. — Будь по-твоему, сестричка. Твоя взяла. Но в следующий раз, смотри у меня!..».
И ушла в сторону пыльной дороги — к магазину, дверь которого была гостеприимно распахнута.
«Хватит ныть, Джо».
Я тяжело заворочалась во сне, глаза забегали под веками: цвета в видении дошли до крайней наполненности, это были уже не краски, а вязкая масса, сочащаяся из каждой вещи. Небо закапало мокрыми голубыми каплями; травы на лужайке слиплись друг с другом и дрожали, как недоваренное желе. Посреди этого истекающего разноцветной кровью мира потерялась фигура моей сестры, она стала красным пятном на сером асфальте. С огромным трудом я повернула голову и услышала нарастающий рокот мотора. Это был грузовик — один из тех, которые возили брёвна из пригородной зоны лесозаготовок. Он вот-вот должен был вырулить из-за поворота. Джо сосредоточенно смотрела под ноги, и в каждой ладони было по зелёной бумажке. Она как раз подходила к разделительной полосе. Шум мотора нарастал: стало ясно, что машина не собирается сбросить скорость на повороте. А Джо шла, поглощённая своими мыслями, слишком взрослыми для её маленькой головы.
Все краски перемешались, как винегрет сумасшедшего повара. Солнце растеклось по небу, небо упало на землю, земля ушла под воду; но змея дороги и красное платьице были ещё видны. Я могла спасти сестру. Всего лишь окликнуть, предупредить об опасности — этого будет достаточно. Она обернётся на мой голос, услышит рев грузовика и испуганной ланью метнётся на обочину. Через несколько секунд многотонная громада пронесётся мимо, обдав её пылью и сизым дымом; я подбегу к ней, на ходу отчитывая, а Джо будет смотреть на меня снизу вверх в безмолвном ужасе. Потом, когда я наконец возьму её за руку, она расплачется, и я обниму её, забыв о том, что хотела отругать.
Секунда. Две. Мир стал огромным горячим мольбертом. Ещё можно окликнуть, ещё не поздно спасти…
Но, как и в тот проклятый летний день семилетней давности, я ничего не делала. Я просто сидела и вслушивалась в визг мотора. Лёгкий ветерок развевал волосы (я тогда только начала их отращивать ниже плеч), тепло солнца ласкало щеки. А я молчала и бесстрастно смотрела в спину Джо. Только потом, когда пронзительный крик прервётся невыносимым скрипом тормозов, я вскочу с места, выкрикну её имя, брошусь вперёд, не видя света. Но не сейчас.
И это произошло — стремительная чёрная тень вырвалась из смеси красок и накрыла красное пятнышко. Вой. Хруст. Падение. Я услышала собственный смертельный крик — крик ужаса и понимания, что я упустила шанс. Что я могла изменить прошлое, повернув время вспять… не знаю как, но могла… а вместо этого просто повторила самую страшную ошибку в жизни, позволив себе остаться прикованной к качелям.
«Джо! — закричала я. — О Господи, Джо!».
Но лужайки уже не было. И магазина не было. Всё пропало — я оказалась во мгле, и вокруг кружили духи, то ли зелёные, то ли красные. Бестелесные, шепчущие прямо в ухо, не давая проснуться:
«Это ты».
«Ты убила её».
«Убийца!».
«Прекратите! — взмолилась я. Хотела поднять руки, чтобы заткнуть уши, но не нашла ни рук, ни ушей. — Я ни в чём не виновата! Кто вы такие?».
На мгновение перед глазами в темноте возникло лицо — перекошенное от гнева и ярости, с выпученными глазами. От испуга я едва не поперхнулась воздухом.
«Чего вы хотите? Я хочу проснуться!».
«Ты убила свою сестру и посмела прийти в наш замок? Ты хотела найти здесь приют, грязная убийца? Ты думала, это тебе сойдёт с рук?».
Я расплакалась в пустоту. Слёзы срывались с глаз и улетали куда-то далеко на огромной скорости, не касаясь щёк.
«Я не убивала её, — я заходилась в рыданиях. — Она была моей сестрой, как я могла сделать такое? Почему вы мучаете меня? Дайте мне проснуться, и я уйду. Я…».
«Ты не уйдёшь. Мы позволим тебе уйти. Ты сполна заплатишь за своё злодеяние», — в голосах духов слышалось самодовольство. Эти голоса не знали, что такое жалость и милосердие. Тьма была всё такой же глубокой и похожей на дёготь, а я по-прежнему не находила своего тела, витая незримой формой. Мне придётся остаться навечно в этом страшном месте в окружении призраков? Отчаяние накатило на меня, но тут я вспомнила о маленьком друге, и во мне зародилась надежда.
