Окно обозначилось чётче в электрическом свете. Я подходила к концу коридора. Раньше здесь располагались парадные комнаты замка, судя по обилию замысловатых украшений на стенах. Гордо вскинутые головы львов увенчивали каждый проход, а на стенах ещё виднелись блеклые пятна от картин, которые висели раньше. С потолка местами свисали проржавевшие цепи, должно быть, предназначенные для более громоздких украшений. Теперь всё сняли. Я попыталась представить, как мог бы выглядеть замок в расцвете своих времён. Наверняка образы в моей голове выглядели убого рядом с истинным величием этого древнего исполина, но и от них у меня закружилась голова: эфирный свет сотен светильников… стражники в латах, охраняющие входы и выходы… пышные украшения, каждое из которых весит не меньше пуда. Больше подробностей я вообразить не сумела, ибо при всей своей любви к книгам от души презирала романы о средневековье.
Коридор кончился. Прутья на окне переплетались, складываясь в фигурку птицы, расправившей крылья. Я повернулась спиной к окну и замерла. Стало понятно, что пытаться искать что-то в таком огромном замке в кромешной тьме — только ноги сбивать да почём зря тратить последние батареи. Мне не хватит и недели, чтобы исследовать каждую комнату.
«К чёрту, — с внезапной усталостью подумала я. — Всё равно в этих руинах не найдётся ничего полезного. Нужно найти что-нибудь вроде кровати и лечь спать. Хотя бы от ветра буду избавлена на одну ночь».
Киппи пискнул у моих ног; я вздрогнула от неожиданности. Бельчонок не так часто подавал голос.
— Что? — я направила свет под ноги. В ту секунду я серьёзно ждала от Киппи внятного ответа. Он ёрзал на месте, попеременно попискивая, ушки стояли торчком, как колья; бельчонок всем своим видом выказывал крайнее беспокойство. Я недоумённо наблюдала за его танцем.
— Успокойся, Киппи, — я присела и хотела взять его на руку, но он отбежал с возмущённым повизгиванием. Тело дрожало. Глядя на него, я тоже почувствовала себя не в своей тарелке.
— Да что такое с тобой? Успокойся. Место, конечно, не рай, но убиваться так не стоит.
Слова мои вроде бы успокоили бельчонка. По крайней мере, он перестал метаться по коридору и вернулся ко мне. Я погладила его по спинке, потом прощупала грудину. Так и есть: сердце билось, как молоток, угрожая прорвать рёбрышки и выскочить наружу.
— Ты чего-то боишься? — спросила я, вплотную нагнувшись к Киппи. И спустя мгновение услышала в голове его обычный «голливудский» голос; на этот раз он был искажён волнением.
«Да».
— Тебе не нравится это место?
«Да. Что-то тут есть, Анна. Я ошибся, когда сказал, что в замке безопасно. Я не знал».
— Это ОНО? — я говорила так тихо, что разницы между тем, выговариваю ли я слова или просто думаю, не осталось.
«Нет… но что-то тоже нехорошее. Давай уйдём отсюда. Сейчас».
— Вот ещё, — я выпрямилась и окинула взором коридор, наполненный тенями. — Извини, малыш, но даже если здесь нас ждала бы целая орда привидений, я всё равно не смогла бы заставить себя выйти на улицу. Поужинаем, ляжем и поспим. Если этот твой призрак не сожрёт нас к утру… или что у нас теперь вместо утра… то мы продолжим путешествие.
Я побрела назад. Почему-то мне хотелось устроиться именно на втором этаже, но на полпути я поразмыслила и поняла бессмысленность затеи. Чем одна из комнат рядом со мной хуже покоев на втором этаже?.. Вряд ли наверху меня будет ждать кровать с мягкой периной. Я свернула направо и попала в большую комнату. С потолка опускались круглые ножки колонн. Я посветила фонарём в поисках чего-нибудь, на что можно было прилечь, но не нашла. Тогда я просто села на пол и опёрлась спиной на жёсткий камень стены. Уже это само по себе было удовольствием.
Положив почти невесомый рюкзак рядом с собой, я прислушалась. Только плач ветра, вонзающийся иглой в ушные нервы. Если что-то в замке и было, как утверждал Киппи, оно ничем не обнаруживало своего присутствия.
— Видишь, никого, — пробормотала я и открыла рюкзак.
Ужин был скудным, как никогда. Киппи досталась хлебная мякоть размером с ноготок и вода в колпачке, мне — немногим больше. После трапезы у нас осталась только одна порция еды. Я старалась не думать о будущих днях и старательно разжёвывала чёрствый хлеб. Жевала долго, чтобы вкус оставался во рту после того, как проглочу. Киппи знать не знавал о подобных приёмчиках: для него я выкрошила хлеб в порошок, и он корпел над кучей, быстро работая челюстями.
Время сна. В замке было не теплее, чем на пустыре, но без пронизывающего ветра я чувствовала себя гораздо уютнее. Я сползла вниз и опёрлась головой о стену. Киппи, как всегда, забился под мой бок. Я гладила его ладонью, пока у меня не начали слипаться глаза. Вообще-то, хотела перед сном хорошо подумать о фантасмагории с замком, в которую я угодила, но голова отказывалась работать. Ну и ладно, обиженно сказала я себе и ушла во власть дремы.
И началось — ожило безумие, таящееся в заброшенном замке. Едва сомкнув веки, я начала видеть сон. Яркий до рези в глазах — все цвета были неестественно насыщены, словно кто-то подкрутил настройки изображения в телевизоре. После тех черно-белых картин, которых я навидалась за эти недели, сон казался чем-то фантастическим. Зелёная трава, серый асфальт, красный почтовый ящик с белыми буквами. Я поняла, где нахожусь, и похолодела. Это был наш летний домик на окраине города, расположенный рядом с кондитерским магазинчиком. Мы продали его несколько лет назад после смерти Джо. Она умерла здесь, на раскалённой полосе асфальта, на моих глазах. И мне, похоже, предстояло заново увидеть это.
