Ночь с четверга на пятницу - [25]

Ничему его не научила история, когда вдруг выяснилось, что хрупкой блондинке с сетью голубых жилок на висках, дочери депутата Верховного Совета Марине всего пятнадцать, и она беременна от Артура. Таким образом, если юноша не хочет прослыть совратителем малолетних, он должен жениться. Девочка аборт делать не хочет — это может повредить здоровью. Да и вообще грешно губить невинного младенца…

Лёва был свидетелем на свадьбе Артура, а после они поменялись местами. Так решили давно, и слово, как всегда, сдержали. Жених был свиреп, как пёс Цербер, и сквозь зубы клялся изменять Маринке со всем, что шевелится, минимум по пять раз на дню. Его отец на регистрацию, естественно, не прибыл, и Нора с Альбертом на протяжении всей церемонии сгорали от стыда.

С тех пор Артур только пил и дрался, причём серьёзно, до тяжёлых травм. И Лёва удивлялся, как человеческий организм может всё это выдерживать. Рождение сына, похоже, не произвело на молодого отца никакого впечатления. Они сразу были чужими, и только ради Норы Артур как-то проявлял родительские чувства.

В их окружении никто не строил иллюзий насчёт долговечности брака Тураевых. Нора считала деньки до тех пор, когда Марине исполнится восемнадцать, чтобы выбить из рук непрошенных сватьев все козыри. Но матери Артура не пришлось поспособствовать разводу — Марина сбежала сама, прихватив маленького сына. И уже из Германии заявила, что не желает иметь с этим подонком ничего общего. Сразу вспомнила и пьянки, и драки, и измены — как будто раньше ничего о них не знала.

Истинная причина выпирала, как яйца бульдога. Артур теперь не был «сынком», он стал сыном. Сыном человека, которого в ту пору могли даже расстрелять. И не отрёкся от него. Нора Мансуровна едва уговорила Артура сохранить её фамилию, а он хотел демонстративно вернуть отцовскую. За такую недальновидность молодой юрист мгновенно лишился места в сырьевом Министерстве, а после его уже не брали даже в занюханную контору на нищенский оклад. Ходатайства отчима тоже оставались неуслышанными — мэр не пожелал портить отношения с Президентом.

Нашёлся всего один человек, не пожелавший дудеть в общую дудку — судья из Химок Гавриил Степанович Старшинов. Он-то и пригрел у себя бывшего практиканта, вернув ему, пусть не нацело, веру в людей. С тех пор Артура как подменили — он ни разу не напился, не подрался, не валялся на ковре с несколькими шлюхами сразу. Повзрослевший, даже постаревший ещё до тридцати лет, он смотрел на всех глазами цвета горького чёрного кофе; и улыбка очень редко, совсем ненадолго трогала его сухие губы.

Но до тех пор в его жизни появилась Сибилла Силинг. На новогоднем дипломатическом приёме она сопровождала своего отца Харальда Юхансона. Тот на всю жизнь остался вдовцом Кармен-Кристины Вальдес, и других женщин для него не существовало. Сухопарый, голубоглазый, с редкими рыжеватыми волосами и выпирающей нижней челюстью, он ходил прямо, печатая шаг, и голову держал так, будто на ней была корона. Неизменные очки в золотой оправе и старинный фамильный перстень на руке дополняли полусказочный образ Харальда, внушали уважение к нему.

В его доме царил настоящий культ покойной Кармен. Она улыбалась с фотоснимков и портретов, её голос звучал из динамика магнитофона, а после всё это перекочевало в файлы компьютера. Говорить о Кармен Харальд мог часами — если, конечно, располагал временем. Он неплохо рисовал, и главными его моделями были жена с дочкой. Сибиллу отец обожал, хоть и обращался с ней подчёркнуто сдержанно. И она, частенько подтрунивая над «старичком», с трогательной заботой обихаживала его. Готовила, стирала, отстранив прислугу, лечила во время болезни; и на приёмах сопровождала, как верная жена. Надо сказать, из них получилась блестящая пара — несмотря на разницу в возрасте.

… Райников вздрогнул, заметив на обочине трассы гаишника с жезлом, в форме, и внешне ничем не примечательного. Но рядом не было ни пикета, ни даже машины ДПС. Райников закусил губу, весь подобрался, как перед прыжком в ледяную воду, понимая, что останавливаться нельзя. Он ничего не нарушил, а, значит, готовится провокация или нападение. Нужно гнать до первого же поста и только там остановиться, если сейчас этот амбал в салатной светоотражающей накидке взмахнёт жезлом.

Но амбал тормознул кого-то другого, и Райников, вытирая пот со лба, перевёл дух. Хорошо, что Сибилла не видит, — вот бы посмеялась! Она-то, кажется, ничего в жизни не боится. С ней бы посоветоваться после Артура; так неизвестно, когда вернётся. И уж точно скажет, что на хрен решать чужие проблемы, да ещё какие — бандитские!..

Тот приём был в стиле «самый формальный», и Марк Райников долго искал фрак для сына, так как в пиджаках туда не пускали. В конце концов, фрак, галстук-«бабочку» и чёрные лаковые туфли взяли напрокат. Любое дело требует тренировки, чтобы не пропали навыки, и потому отец старательно готовил сына к отъезду в Грецию. Он не упускал случая, чтобы проверить, усвоил ли Лёва тонкости поведения в высшем обществе. Кроме того, сына требовалось срочно женить — этого требовали условия командировки. Даша, конечно же, обрадовалась и занялась предсвадебными хлопотами.