Ночь ночей. Легенда БЕНАПах - [18]
— Возьму троих… Сейчас главное, куда спрятать остальных?.. Надежно спрятать… Оставленная девятка будет называться «группой прикрытия и обеспечения».
— Обеспечения чего? — у Курнешова похолодело в животе.
— А кто его знает.
— Но здесь их оставлять нельзя… — Курнешов был на редкость взволнован, хочешь не хочешь он становился соучастником, а это нарушение приказа в полосе боевых действий — не шутка. Трибунал.
Задание было хоть и обычное, но из-за спешки, склоки и неподготовленности опасное: в течение суток добыть новый немецкий противогаз (языка захватить желательно, но не обязательно, а вот противогаз — «кровь из носа!»).
Разведгруппа в четыре-пять человек предполагала скрытые действия и захват солдата или сержанта со снаряжением; группа в 10–14 человек уже предопределяла возможность боя, а это обязательно потери. Нет боя без потерь. Тут бой не нужен — нужен один противогаз (и проверить, на какой состав газов он рассчитан)… Квалифицированная разведка старается избегать прямых столкновений. Кроме разведки боем. Вот где проходила линия раздела между требованиями майора Градова и хитросплетениями взводного. Оба понимали, о чем идет речь, и только избегали прямых объяснений и схлеста. Понимали и окружающие — те, кому вся эта кутерьма не была безразлична… Ведь за бой без потерь наград, как правило, не давали: «Это как тебе удалось? Да там и противника-то, наверное, не было». Отсутствие потерь в заслугу командирам не ставилось, а то и обвиняли в бездеятельности… А вот потерял половину личного состава — тут уж в бездеятельности не обвинишь, да еще и на высокую награду может потянуть.
Они двигались, подчиняясь еле различимым сигналам, кто в масккомбинезонах, кто в повседневной амуниции и телогрейках — засупоненные, подтянутые, готовые ко всему на свете — двенадцать и командир… Затаенно и аккуратно двигались в ничейной полосе тремя небольшими группами, а рядовой Ромейко еще раньше ушел далеко вперед… Подошли к каким-то рытвинам или провалам. Остановились. Из тумана вынырнула тень, превратилась в привидение, кинулась вправо, влево… Послышался тихий сусликовый посвист — отклик… и рядом с командиром остановилась фигура. Это был Ромейко.
— Нашел, — чуть слышно шепнул командиру.
— Веди.
Все три группы объединились, продвинулись вперед и осторожно, на ощупь, спустились в большую яму — какую-то разрушенную часть старой линии обороны с закоулками и провалившимися перекрытиями блиндажей.
— Здесь в прятки играть хорошо, — сказал помкомвзвода Владимир Иванов.
Командир подал сигнал, и все двенадцать опустились на корточки. Таращились в темноту и старались разглядеть друг друга: только-только начали движение и вот те на — остановка!
— Рядовой Ромейко, Костин… идут со мной. А сейчас наверх в охранение… — Оба исчезли. — Внимание. Слушать и вопросов не задавать. Со мной пойдет еще сержант Медведев. — Медведев приподнялся, согнувшись перешел к командиру и снова опустился на корточки рядом с ним. — Остальные сидят в этой замечательной яме. Для штаба и начальства: в операции участвовали все. До одного… Подробности мы будем рассказывать. Вы будете скромно помалкивать. Всем понятно?.. Если кто не понял, ему объяснят потом… — В голосе командира слышалась настороженность, даже угроза. Это передалось всем сразу.
— Вы — группа прикрытия — хорошо еще здесь потренироваться держать язык за зубами. Все объяснения потом…
— Ясно. Массовый героизм! С потупленным взором и полными штанами, — все-таки не удержался уязвленный отставкой помкомвзвода Владимир Иванов.
— Вот именно. За меня остаетесь вы, гвардии старший сержант. Круговое охранение и ни гу-гу. До противника еще метров двести пятьдесят-триста. Охранение неусыпное — если кто заснет, бейте напропалую, пусть не просыпается. Они тоже не спят… Считайте себя засадой. И вести себя соответственно. Если понадобится, пришлю за вами. Будьте терпеливы. Рация работает только на прием. И без фокусов. На передачу выходить в самом крайнем случае, с разрешения гвардии старшего сержанта. Только короткими сигналами. Теперь вопросы…
— Сколько ждать? — спросил Иванов.
— Здесь — сутки. Потом отходите к нашему переднему краю — место то же, где и были. Там ждать еще сутки… А теперь всем сесть на землю. И… «гробовая тишина»…
Почти все знали: вот эта тишина как раз и не гробовая — тут их командир делает что-то самое главное (в другое время сказали бы «молится»), а тут обходились без определений.
«ЗЕМЛЯ И НЕБО. НЕБО И ЗЕМЛЯ… ПОМОГИТЕ ВЫПОЛНИТЬ… И НЕ ПОТЕРЯТЬ НИ ОДНОГО… И ЧТОБЫ НИКОГО НЕ ПОКАЛЕЧИЛО. ЭТО ОБЯЗАТЕЛЬНО!..» — Просил какими-то другими словами или вовсе без слов. Он был убежден, кому надо, слова эти поймет. Еще он был уверен, что Оттуда Сверху его кто-то бережет. А через него весь взвод и еще кое-кого из друзей… Когда его спрашивали: «Чего это перед выходом на задание всех на землю сажаешь?» — неизменно отвечал, пристально проглядывая любопытного:
— Могли бы и не задницей, а лицом прислониться. Чуть что, вон как к ней прижимаешься — аж сок брызжет!..
Четверо ушли вперед — в эту звенящую тишину: два и два (здесь прощаться было не принято, здесь только здоровались).
Фронтовой разведчик, известный кинорежиссер (фильмы: «Последний дюйм», «Улица Ньютона», «Крепкий орешек» и др.), самобытный, тонкий писатель и замечательный человек Теодор Юрьевич Вульфович предлагает друзьям и читателям свою сокровенную, главную книгу о войне. Эта книга — и свидетельство непосредственного участника, и произведение искусного Мастера.
Это произведение не имело публикаций при жизни автора, хотя и создавалось в далёком уже 1949 году и, конечно, могло бы, так или иначе, увидеть свет. Но, видимо, взыскательного художника, каковым автор, несмотря на свою тогдашнюю литературную молодость, всегда внутренне являлся, что-то не вполне устраивало. По всей вероятности — недостаточная полнота лично пережитого материала, который, спустя годы, точно, зрело и выразительно воплотился на страницах его замечательных повестей и рассказов.Тем не менее, «Обыкновенная биография» представляет собой безусловную ценность, теперь даже большую, чем в годы её создания.
Писать рассказы, повести и другие тексты я начинал только тогда, когда меня всерьёз и надолго лишали возможности работать в кинематографе, как говорится — отлучали!..Каждый раз, на какой-то день после увольнения или отстранения, я усаживался, и… начинал новую работу. Таким образом я создал макет «Полного собрания своих сочинений» или некий сериал кинолент, готовых к показу без экрана, а главное, без цензуры, без липкого начальства, без идейных соучастников, неизменно оставляющих в каждом кадре твоих замыслов свои садистические следы.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Книга А.К.Зиберовой «Записки сотрудницы Смерша» охватывает период с начала 1920-х годов и по наши дни. Во время Великой Отечественной войны Анна Кузьминична, выпускница Московского педагогического института, пришла на службу в военную контрразведку и проработала в органах государственной безопасности более сорока лет. Об этой службе, о сотрудниках военной контрразведки, а также о Москве 1920-2010-х рассказывает ее книга.