Никудышный - [31]

— Какой?

— Твоей, Александр Григорьевич, — ответила Анна.

— Да я же, как мать многодетная, обставлен заботами.

— Вместе и будете ухаживать за ними.

— Не смейтесь надо мной, Анна Федоровна. Разве вы забыли, что я Никудышный.

Забрав Колюньку он пошел домой. А мысль царапалась в мозгу, останавливала его на словах девчонок.

— Да что за чушь тебе в голову лезет, Никудышный? — подумал о себе.

Саня решительно отогнал назойливую мыслишку в сторону.

— Все это не для тебя. Тут семью кормить надо, а не о женитьбе думать. Какому ляху я со своей оравой нужен?

Дома его встретил вопросом Денис:

— Все в порядке с Колюней?

— Да. Ложная тревога.

— Я бы так не сказал. Просто у нас побывали незваные гости.

— Так я же видел, как наш пострел самолично доскребывал горшок с кашей.

— Правильно, доскребывал, а съел ее кто-то.

— Неужели кто чужой в лесу объявился и ходит по селу в поисках еды.

— Все возможно.

На работе после обеда не досчитались Людки, веселой вдовы. Все ее поздние попытки кончались неудачей. Он стойко выдержал ее осаду и неприятель отступил.

— Где она может быть непутевая?

— Да кто же знает? Может какого чужого хахаля встретила.

— Так ведь сейчас день на дворе.

— А ей все одно, день или ночь.

Не прошло и получаса, как появилась Людка, помятая, растрепанная, с драным подолом. Она попыталась прошмыгнуть мимо своих товарок, но они встали стеной и не пропустили исчезнуть нарушительницу.

— Ты где была?

— Где была, там нет.

— Что за вид у тебя?

— Вид как вид.

— Да тебя будто по овину таскали.

Людка, эта язва сибирская, а не баба, как называли ее мужики, на которых были направлены ее боевые действия сексуального свойства, вдруг расплакалась. Удивленные бабы, сразу забывшие про ее сучьи проделки с их мужьями начали расспрашивать и уговаривать ее.

— Да что случилось? Нам — то ты можешь рассказать?

— Изнасиловали меня, — захлебываясь слезами, промычала бедная бабенка.

— За что боролась — на и напоролась, — неприветливо прокомментировала Ксюшка, чей мужик только вчера побывал в объятьях ненасытной искательницы приключений.

— Да кто посмел?

— Ты же сама кого хошь уделывала?

— Как могла поддаться, али сначала приманила, а потом отбой дала?

— Да их трое было.

— Кто? — приступили яростно бабы, подозрительно ища в толпе своих благоверных.

— Не знаю, — ответила Людка. — Они меня головой в бочку засунули.

— Куда? — переспросили любопытные.

— И какой же должна быть бочка, чтобы тебя из нее вверх ногами достать?

— Та самая, что Степаниду Никудышный парил.

— А ты молчала?

— Они мне рот заткнули.

— Да кто они такие.

— Не знаю, — я их не видела. Только слышала как разговаривали.

— Как же ты вылезла?

— Бочка-то низкая, я уперлась руками и вылезла.

— Беги домой, мойся. Да в милицию сообщить надо.

Тут же отправили гонца к Прохватилову, чтобы милицию вызвал. Телефон только у него одного имеется. Самого его не было, а его краля, говорят сожительница, не жена, пообещала передать все мужу, так она его величала.

Вечером не пришел пастух Заика. Стадо прибыло самостоятельно, коровы разбрелись кто куда, а парня не оказалось. Мать в слезы.

— Куда девался, сыночек?

Пошли искать. Там на пастбище не оказалось никаких следов. Только кнут за куст зацепился. Кликали, кликали, толку нет. В темноте вернулись домой. Опять милиции сообщили. Странно, что до сих пор никто из района не прибыл. Обычно хоть участковый приезжал на своем мотоцикле, а теперь никого. И Прохватилов задержался где-то тоже. А на утро и вовсе все село чуть с ума не свихнулось. Еще не нашли пастуха и сами очередники направились выгонять стадо. Сегодня выпала очередь Василию и Наташке, его соседке. Они рано утром коров гонят, поравнялись с Федосьиной избушкой, той, которую убили недавно и Наташка вдруг крикнула:

— Ой! — и с копыт долой.

Василий нагнулся посмотреть, что с ней приключилось и закричал громко так:

— Помогите, человеку плохо.

Глянул вперед и сам рядышком с Наташкой прилег.

Подбежала на крики Ксения, начала их поднимать. Кто-то произнес над нею:

— Может водички принести?

Ксения глядь, а перед нею похороненная недавно Федосья стоит и смотрит так жалостливо на всех. Ксюха тут же глаза закрыла, но в обморок не упала, а про себя повторяет:

— Чур меня, чур меня.

Тут народ стал подбегать. Дивятся на лежащих посреди дороги людей. В это время «Федосья» с ковшиком воды вышла из своей расколоченной избы:

— Нате, — говорит, — напоите их.

Толпа начала пятиться назад, потом с криком:

— Покойница ожила! — приударила по улице.

Друг дружку роняют, те, кто свалился начинают вскакивать, ногами буксуют, а бежать не могут. Так и присели на дороге. В это время появился участковый, ему только сейчас сообщили о происшедшем в селе Демьяново.

— Что случилось граждане, селяне, — спросил он ошалевших от страха людей.

Они только руками махали, да в сторону дома Федосьи показывали. Ну он туда и повернул. Поглядел на избу, а в дверях покойница стоит. Покачнулся от видения, но взял себя в руки.

— Вы почему, гражданочка, не на месте находитесь, а в чужой дом влезли?

— В каком же я месте по вашему должна находиться? — съехидничало привидение.

— На кладбище, в своем гробу, обитом красным. Мы его сами делали.