Николай Вавилов. Ученый, который хотел накормить весь мир и умер от голода - [2]

Николай Иванович Вавилов был настоящим богатырем, Геркулесом, наделенным невероятными способностями. Он был человеком планетарного масштаба, бесстрашным первооткрывателем, охотником за растениями, который повидал больше сортов пищевых культур в центрах их происхождения, чем любой другой ученый-ботаник того времени. Его ботаническая коллекция семян с пяти континентов восхищала мировое научное сообщество.

В первые годы генетической революции Вавилов изменил представление ученых о масштабе гигантского мирового запаса ценных генов растений, который перед ними открылся. Сегодня, в эпоху биотехнологий в сельском хозяйстве, мы считаем очевидным, что для выведения улучшенного, более выносливого сорта кукурузы следует изучить все генетическое разнообразие царства растений, чтобы отыскать там особо экзотические гены. Но в те времена, когда среди ученых шли дебаты о практическом применении законов наследственности Менделя, а слова «ген» и «генетика» только-только вошли в оборот, идеи Вавилова были авангардными и новаторскими.

Еще до начала эпохи биотехнологий и даже до того, как Уотсон и Крик разгадали генетический код[2], Вавилов наметил грандиозный план «ваяния» растений для нужд человека, для синтеза неизвестных в природе сортов. Он открыл глаза охотникам за растениями и растениеводам всего мира на новые способы применения накопленного ими опыта, заставив их мыслить вне рамок одной академической дисциплины – ботаники, – учитывая и географию, и биохимию, и таксономию, и археологию. Его вклад в «чистую» науку был не таким глубоким, как Дарвина или Менделя; он не излагал ни принципиально новой теории, ни законов природы, неизвестных ранее. Однако с практической точки зрения его исследования в конечном итоге напрямую способствовали решению продовольственной проблемы в глобальном масштабе. Обладая ошеломляющим объемом знаний и выдающейся способностью систематизировать гигантское количество материала, он заложил основы для исследования и сохранения генетических ресурсов Земли – ее биоразнообразия – не только в России, но и по всей планете. Вавилов стал одним из величайших ученых ХХ века.

Люди считали Вавилова неотразимым. Исследуя мир в поисках экзотических генов, этот деятельный русский производил неизгладимое впечатление своим щегольством, далеким от привычного образа селекционера в парусиновом комбинезоне и заляпанных землей ботинках. Он был среднего роста, гармоничного, плотного телосложения. Миловидный, с карими глазами, выразительными бровями и тщательно подстриженными усами. Манера элегантно зачесывать волосы назад дополняла неожиданный для ученого вид. Где бы он ни находился – в джунглях, в городе, – всюду он неизменно одевался как профессор царских времен: темно-серый двубортный костюм-тройка от хорошего портного, белый воротничок, галстук, фетровая шляпа. В тропиках шляпу заменял колониальный пробковый шлем. Обладатель глубокого «робсоновского» баса[3] и неистощимой энергии, он почти всегда был в хорошем настроении. Он был подвижным, ходил легко и быстро, работал часами, мало спал и мог долго переносить физические трудности – идеальный набор качеств для охотника за растениями.

Как и большинство молодых биологов в ту эпоху, Вавилов придерживался менделевских законов наследственности и руководствовался ими в работе по выращиванию новых сортов растений. Но у него был молодой тщеславный соперник, агроном крестьянского происхождения Трофим Лысенко. Лысенко утверждал (как выяснилось, лживо), что может «воспитывать» растения, изменяя условия их внешней среды, и что полученные изменения будут наследоваться в следующем поколении растений. Лысенко пообещал Сталину, что справится с запросом на выведение новых сортов сельскохозяйственных культур за три года, а не за десятилетие, как Вавилов. Это стало одной из причин того, что вождь поддержал работу Лысенко. Кульминацией противостояния Вавилова и Лысенко стало «крупнейшее шарлатанство в биологии»[4] – самая ожесточенная антинаучная кампания XX века. Когда Вавилова заставили выбирать между антинаучными измышлениями Лысенко и постулатами генетической теории, в правильности которых он был уверен, он провозгласил: «Пойдем на костер, будем гореть, но от своих убеждений не откажемся»[5].

На Западе вышло несколько публикаций по истории науки, анализирующих предполагаемые открытия Лысенко. При этом почти ничего не публиковалось ни о научных достижениях Вавилова, ни о его исследованиях мирового ботанического разнообразия, ни о мечте покончить с голодом на планете, ни о личной, в конечном счете трагической истории семьи Вавиловых после революции. Известно достаточно большое количество историй узников ГУЛАГа, но среди доступных на сегодня документов той эпохи наиболее полными остаются архивные материалы об аресте и допросах Вавилова.

Сыну Вавилова Юрию Николаевичу сегодня восемьдесят лет, он физик, живет в Москве[6]. Он опубликовал на русском языке часть материалов следственного дела Вавилова с грифом «Секретно», которые смог получить в архиве как родственник реабилитированной жертвы сталинского террора. Юрий Николаевич хранит и семейный архив: коробки научных работ, письма и фотографии, которые чудом пережили арест его отца.