Николай Вавилов. Ученый, который хотел накормить весь мир и умер от голода - [100]

Эпилог Вавиловcкий дух

С тех пор как Галилея угрозами принудили к историческому отречению, было много попыток подавить или исказить научную истину в интересах той или иной чуждой науке веры, но ни одна из этих попыток не имела длительного успеха.

СЭР ГЕНРИ Г. ДЕЙЛ, БЫВШИЙ ПРЕЗИДЕНТ ЛОНДОНСКОГО КОРОЛЕВСКОГО ОБЩЕСТВА (1948 ГОД)[499]

Летом 1946 года в СССР случилась самая сильная за полвека засуха. В южных степях, богатых черноземом, урожай пшеницы оказался вдвое меньше довоенного[500]. Страну в третий раз после революции 1917 года охватил голод. На Украине, где в это время первым секретарем ЦК Компартии Украины был Никита Хрущев, колхозники молили о помощи. Они сдали государству свою квоту зерна и остались ни с чем.

Как писал Хрущев в своих мемуарах, в это время начался каннибализм: «Мне доложили, например, что нашли голову и ступни человеческих ног под мостом у Василькова (городка под Киевом). То есть труп пошел в пищу»[501]. Неизвестно, сколько тысяч или миллионов умерли от голода, а сколько занялись каннибализмом. Цензура не пускала сообщения о голоде в печать, и Запад не знал об этой трагедии до тех пор, пока через почти двадцать лет не были опубликованы мемуары Хрущева, возглавившего страну в 1953 году после смерти Сталина[502].

Засуха пришлась на период послевоенной разрухи в советском сельском хозяйстве, которая сопровождалась катастрофическими потерями рабочей силы, уборочной техники и поголовья скота[503]. Помимо этого, зерно уже превращалось в оружие новой, холодной войны. В то время как советский народ голодал, Сталин направил тонны советского зерна во Францию, надеясь повлиять на исход первых послевоенных парламентских выборов.

Никакие методы растениеводства не смогли бы предупредить эту отчасти природную, отчасти рукотворную катастрофу, но советские генетики стали задумываться о возвращении своей науки из опалы. Время казалось подходящим. Генетики остались без лидера в лице Николая Вавилова и потеряли много других выдающихся исследователей, но вавиловский дух и его учение продолжали жить и в стране, и за рубежом. Во время войны научные институты были эвакуированы из Москвы и Ленинграда, и генетики, избежавшие ареста, продолжали научную работу. С концом войны некоторые из них заговорили о необходимости вернуть генетике ее законное место в советской биологии.

Они начали обращаться с письмами в журналы и газеты, критикуя теоретические взгляды Лысенко, особенно его последнюю идею о том, что «каждая капелька протоплазмы [вся клетка, а не ее ядро, как считали генетики. – П. П.] обладает наследственностью»[504]. Кроме того, генетики попытались отстранить Лысенко от руководящих постов. И главное, отдел науки ЦК партии был настолько обеспокоен монопольным положением Лысенко в сельскохозяйственной практике, что готовил поручение пересмотреть работу Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук им. В. И. Ленина. В верхнем эшелоне власти потребовали критической переоценки воззрений «школы Лысенко», указав, что Лысенко «задержал» советское сельское хозяйство прямым отказом от посевов гибридной кукурузы, которые оказались столь успешными в США, и не сдержал своих обещаний «выискать» новые улучшенные сорта растений за два-три года[505].

Генетики рассчитывали и на поддержку западных коллег. Отношения между западными и советскими учеными улучшились во время взаимодействия стран в рамках антигитлеровской коалиции, возродилась идея «единой мировой науки». Американские ученые все еще не знали точно, какая судьба постигла Вавилова, и публиковали статьи, в которых отдавали дань уважения достижениям своего друга в растениеводстве и его непревзойденной мировой коллекции семян. В статье в журнале Science подчеркивалось: «В настоящее время имеются буквально сотни квалифицированных генетических исследователей в СССР; их несомненно больше, чем во всякой другой стране, исключая США. Русские опередили немцев еще до прихода к власти Гитлера, который прикончил германскую генетику»[506].

Международный престиж Вавилова вырос еще больше, когда союзникам по антигитлеровской коалиции стало известно, что Гитлер создал специальную команду СС для захвата вавиловской коллекции семян. По мере продвижения команды захватывались небольшие фонды семян на западе СССР. Но им не достался главный трофей, коллекция ВИР в Ленинграде, так как фашистским войскам не удалось взять город[507].

Когда за пределами Советского Союза стали постепенно узнавать о том, что Вавилов скончался в тюрьме, началась череда публикаций некрологов. В Англии его вспоминали в журнале Nature как выдающегося ботаника: «…Для практики он заложил основу всего будущего улучшения зерновых растений»[508]. Авторы некролога британский селекционер хлопка Сидней Харланд и генетик Сирил Дарлингтон, близкие друзья Вавилова, писали, что его «коллекция картофеля, например, привела к организации коллекции картофеля Британской империи, которая теперь является основой для выращивания картофеля в Британии и в других странах».

Они вспоминали «замечательное зрелище», которое наблюдали в ВИР в Ленинграде, когда Вавилов, «сняв пиджак и растянувшись на полу, что-то деятельно размечал на разложенной карте Советского Союза, распределяя и налаживая работу своих сотрудников и опытных станций». Они заключали: «Множество его друзей в Европе и Америке будут оплакивать его смерть. ‹…› Но вся наука будет помнить его свершения, которые переживут его личную трагедию».