Николай Островский - [72]

Совещание состоялось 15 ноября 1936 года. Присутствовали писатели и критики А. Асеев, В. Герасимова, М. Колосов, А. Серафимович, В. Ставский, Е. Усиевич, А. Фадеев, от «Комсомольской правды» — И. Бачелис и С. Трегуб, друзей Островского представлял И. П. Феденев. Председательствовал секретарь ЦК ВЛКСМ Е. Л. Файнберг.

Островский взял слово первым:

— Прошу вас по-большевистски, может быть очень сурово и неласково, показать все недостатки и упущения, которые я сделал в своей работе… Я настойчиво прошу вас не считать меня начинающим писателем. Я пишу уже шесть лет… Подойдите ко мне как к писателю, отвечающему за свое произведение в полной мере как художник и коммунист.

…Мне хотелось сказать о нашей дружбе. Я пришел в советскую литературу из комсомола. Традиции нашей партии и комсомола дают непревзойденные примеры творческой дружбы. Они учат нас уважать свой труд и труд товарища, они говорят о том, что дружба — это прежде всего искренность, это — критика ошибок товарища…

Откройте же артиллерийский огонь. Это даст мне еще больше сил и желания немедленно же приняться за работу, для того чтобы закончить первую часть своего нового романа…

В прениях выступили почти все. По-товарищески говорили и о достоинствах, и о недостатках нового произведения Николая Островского.

— Написано так, что запоминается, — сказал А. Серафимович. — Я запоминаю обстановку, я запоминаю то, что стоит за словами, за действиями у этих людей. Стало быть, дано умело. Мне хочется в порядке тех вопросов, которые у меня возникали при чтении, поговорить с вами… — Он перешел к подробному разбору романа, и заключил его такими словами: — Ваша «Как закалялась сталь» показалась мне сначала теплее и ближе, чем «Рожденные бурей», но я должен сказать, что мастерство у вас выросло. Ведь громадный, сложный материал, а вы его здорово разложили, сорганизовали, связали в одно органическое целое.

Затем слово взял А. А. Фадеев. Он поставил вопрос: «Можно ли говорить об Островском с профессиональной точки зрения?» И тут же ответил:

— Не только можно, но и должно, ибо автор этот — явление крупное.

А. Фадеев тоже отметил, что писательское мастерство у Островского стало выше по сравнению с «Как закалялась сталь», но что «редакторский карандаш должен касаться Островского, как и всех нас касается».

М. Колосов говорил:

— Независимо от погрешностей, которые в этом произведении имеются, писателям и критикам надо понять, что они имеют дело с произведением не начинающего писателя… Островский принадлежит как раз к подлинным, настоящим художникам, каких у нас в литературе немного. Он обладает подлинно художественным восприятием мира, его политическая мысль не абстрактна, а его внутренний мир населен живыми образами людей, характеров, событий и явлений… — И, как бы отвечая некоторым сторонникам того, чтобы отдать роман кому-то из мастеров на стилистическую «инструментовку», М. Колосов заключил: — Мне думается, что нет надобности прикреплять к Николаю Алексеевичу какого-то сверхмастера.

Критик И. Бачелис:

— Смысл этого романа и значение Островского в том, как показаны люди в той пропорции общего и частного, индивидуального и типического, которое здесь найдено. Это то, что нашел Островский и в чем секрет его очарования. Это живые люди, это настоящие люди, которых запоминаешь со всеми деталями… Островский очень скромно обходил вопрос о мастерстве. Напрасно. Из чего складывается настоящее мастерство? Из умения лепить людей, а потом из умения заставить этих людей действовать, чтобы они были все время в напряжении. По части лепки людей Островский на высоте, и по части действия людей у него тоже обстоит все благополучно. Островский сумел сделать то, чего нельзя сказать о многих наших писателях.

Один за другим выступали писатели В. Ставский, В. Герасимова, поэт Н. Асеев, критик Е. Усиевич, И. Феденев. Говорили и о недостатках. Но общее мнение было едино: роман «Рожденные бурей» — новая победа писателя Николая Островского.

В заключение Островский поблагодарил участников совещания, заметив, что критиковать нужно было «еще крепче»:

— В отдельности каждый из нас может ошибиться, как бы талантлив человек ни был, но коллектив всегда умнее, мощнее.

Я привела небольшие отрывки из выступлений на этом совещании. Здесь нет необходимости рассказывать о нем подробнее: выступления участников опубликованы в качестве приложения к роману «Рожденные бурей», выпущенному в издательстве «Молодая гвардия» в 1967 году.

Николай Островский был искренне благодарен товарищам, принявшим участие в обсуждении романа. В заключительном слове он дал обещание ЦК комсомола работать в три смены и закончить роман через месяц. Товарищи возражали, предлагали поберечь силы, поправиться — все знали о тяжелом заболевании, перенесенном Островским в Сочи, — но он и слушать не хотел, отвечал шутя: «Я лечусь работой».

Долго не мог он уснуть в тот вечер. Был рад, что работу не забраковали, что все верят в него.

Островский начал «доводить» рукопись.

Перед ним лежали все 12 глав романа с замечаниями и поправками. Тут же был приготовлен чистый экземпляр. Лист за листом мы читали текст вслух, Николай ловил поправки на слух, иногда просил перечитать по нескольку раз, и замечание или принималось полностью, или частично, или же отвергалось совсем. По мере того как текст проходил окончательную редактуру, его передавали мне, по одному-два листа. Я несла листы в соседнюю комнату, на машинку. От машинистки они поступали в столовую, где работал, как говорил Островский, «его штаб», состоявший из добровольцев-друзей, которые занимались считкой готовых листов с правленными.