Николай Некрасов и Авдотья Панаева. Смуглая муза поэта - [49]

Авдотья Яковлевна, находясь в это время за границей вместе с Некрасовым и его любимой сестрой Анной, внимательно наблюдала за ситуацией в «Современнике». Ее симпатии были полностью на стороне новых сотрудников. И, по-видимому, они отвечали ей тем же, видя в жизни этой красивой женщины протест против темного царства, ценя в ней прообраз человека будущего.

Представляется, что Авдотья Яковлевна частично послужила прототипом Веры Павловны, героини знаменитого романа Чернышевского «Что делать?»[19]. В этом знаменитом произведении классик выступал против института брака, за свободное сожительство, за право жены в любой момент избавиться от мужа: Чернышевский одобрял отношения, когда женщина чего-то требует и что-то получает, ничего не давая взамен. В начале романа женщина, бросая мужчину, говорит ему: «Я думаю, что не буду нуждаться (в деньгах); но если буду, обращусь к тебе; позаботься же, чтоб у тебя на всякий случай было готово несколько денег для меня; ведь ты знаешь, у меня много надобностей, расходов, хоть я и скупа; я не могу обойтись без этого. Слышишь? я не отказываюсь от твоей помощи! пусть, мой друг, это доказывает тебе, что ты остаешься мил мне».

Не в точности ли срисовано это с практичной Авдотьи?

Правда, ее муж Панаев, в отличие от Лопухова, не самоустранился, чтобы не мешать жене самосовершенствоваться. Напротив, он присутствовал и в квартире, и в редакции как живой укор любовникам, да и Некрасов не очень походил на Кирсанова.

Добролюбов, человек молодой, решительный, резкий, не признающий никаких авторитетов, общепринятых мнений, сетовал на то, что многие его знакомые видели в нем лишь «сурового критика» и «расторопного журналиста», а он бы хотел быть и «юным котенком, желающим прыгать и ластиться». Критик являл разительный пример несоответствия формы и содержания. Он имел вид «очень благовоспитанного юноши, скромного, изящного, всегда хорошо одетого, с нежным, симпатичным лицом. Он был похож на красну девушку…». Его начитанность поражала. Когда Добролюбов писал свои статьи и ему приходилось делать ссылки на книги, журналы и газеты, он не нуждался в справках: благодаря своей удивительной памяти он отлично помнил, где и что было напечатано.

Авдотья Яковлевна ему покровительствовала, а он, глядя на нее, переосмысливал свое отношение к положению женщины в обществе. Его «донжуанский список» был невелик. «У него было три ярких романа с девушками. Эти романы длились максимум год и драматически заканчивались разрывом», – рассказывает современный писатель Алексей Вдовин. Проживая в свободном союзе с проституткой Терезой Грюнвальд, Добролюбов размышлял в дневнике о женской судьбе, мечтал о раскрепощении любви, освобождении «сердечной» жизни. Статья «Луч света в темном царстве» о Катерине из «Грозы» Островского создана по мотивам общения с Терезой. Так Добролюбов стал одним из влиятельных апологетов эмансипации, а Тереза невольно помогла обессмертить образ Катерины. И до конца своей короткой жизни критик все чаще обращал внимание на лирические сюжеты, родственные жизни и поэзии Некрасова: образ падшей женщины, тему свободной любви, брака.

Более, чем ушедшим от него Дружининым, Некрасов дорожил Тургеневым. Тот был душой круга «Современника» конца 40-х – начала 50-х годов. Чтобы сохранить известные имена в журнале, Некрасов заключил «обязательное соглашение» с Толстым, Тургеневым, Островским, Григоровичем. Согласно этому договору они не могли печататься нигде, кроме «Современника», а за это, помимо гонорара, получали и долю доходов журнала. Таким образом, в «Современнике» создавалась редколлегия, в которую входили на одинаковых условиях два редактора (Некрасов и Панаев) и четыре исключительных сотрудника (Толстой, Тургенев, Островский и Григорович). На деле редакционную политику проводили Чернышевский и Добролюбов. Поэтому соглашение не принесло желаемого результата, сотрудники предоставили в журнал мало материалов, обнаружив, что «Современник» стал для них чуждым. И соглашение было расторгнуто.

За Тургеневым стояли и Анненков, Боткин, Колбасин, Авдеев и другие нужные «Современнику» литераторы. Но Некрасов и его новые сотрудники обладали превосходным чувством журнализма, знанием общественного настроения, осознанием реальности, и поэт свой выбор сделал. Несмотря на обвинения в конъюнктурщине, – например, Л. Толстой говорил, что поэт «потрафлял вкусу времени», – редактор не стеснялся эксплуатировать тему народных страданий именно тогда, когда она была в тренде. Старые идеалы добра и красоты сороковых годов, казалось, совсем уж поблекли, и на смену им шла новая жизнь, с другими требованиями и запросами, стало некогда восхищаться красотой, а надо было делать будничное, но нужное дело, и слово «польза» стояло на первом плане – конечно, не для себя, а для народа.

Старые сотрудники покинули журнал, уступив место не менее талантливым М. Салтыкову-Щедрину и М. Антоновичу. Тем не менее общий уровень разительно понизился. Чернышевский не рискнул обращаться к негодующим литераторам самостоятельно, а заставил Панаева умолять их дать в журнал хоть какую-нибудь мелочь: «Я рассчитываю на тебя на 2 № – бога ради, Тургенев!… умоляю тебя прислать что-нибудь для № 2, хоть краткую статью, если болезнь не позволяет тебе заниматься…»