Николай Коробицын - [24]

17 декабря Билль приехал на «Неву» и привез согласованные с китайскими купцами цены на пушнину. Они были маловыгодны, но ничего другого, как соглашаться, не оставалось. Все же предприняли еще одну, последнюю попытку повысить цены, но это удалось сделать только в отношении морских бобров высшего качества. Их китайцы покупали по цене семнадцать пиастров за штуку. Часть товара по решению Крузенштерна и Лисянского решили оставить для России.

Меха из Аляски были проданы за сто девяносто тысяч пиастров. Конечно, ни в одном европейском порту выручить за них такую цену не удалось бы. И все же у Коробицына осталось какое-то недовольство от торговли с китайцами. Если бы корабли не спешили возвращаться в Россию, возможно, был бы смысл поторговаться еще и увеличить цены. Но и то, что они выручили за пушнину, говорило в пользу торговли Российско-Американской компании с Китаем.

На российские корабли стали завозить с берега тюки с китайским чаем, фарфор, жемчуг, различные ткани, специи.

Наступил январь. Он был не совсем обычным для южного Китая. Северный ветер принес морозы. Не привыкшие к ним местные жители сильно страдали от холода.

Коробицын сидел над подсчетами доходов от закупки товаров и издержек. Значительные суммы ушли на пошлину с пушных товаров, на комиссионные Биллю, на плату за обмер кораблей, за факторию. А еще нужно было выдавать жалованье офицерам и закупать провизию. Коробицын тяжело вздыхал.

В китайских лавочках продавалось множество изделий из дерева, камня и кости. Вещицы эти были мастерски сделаны. Например, на скорлупе грецкого ореха искусные ремесленники вырезали целые группы фигур в разных положениях, процессии, храмы, дома, беседки. В ювелирных лавочках переливались всеми цветами радуги изделия из золота и серебра с вставленными в них драгоценными камнями. Коробицыну вспомнились великоустюжские мастера чернения по серебру, финифти, просечному железу. И он подумал, что их изделия здесь, пожалуй, тоже нашли бы сбыт.

Бродя по улицам Кантона, переходя из лавочки в лавочку, присаживаясь на скамейки в садиках, Коробицын приглядывался к жителям городских кварталов и убеждался, что китайцы — живой и деятельный народ. На улицах стоял шум, все находилось в движении, слышались крики и многолюдный говор. Прохожие были одеты чисто и опрятно. Коробицын пригляделся к многочисленным носильщикам и понял, что в них обратило на себя его внимание. Если они, например, тащили кирпичи, то не прижимали их к себе, и потому их одежда не пачкалась. На плечах у них лежало бамбуковое коромысло, которое служило опорой двум дощечкам, на которых и лежал груз. Встречных прохожих носильщики предупреждали криком.

Одни китайцы были обриты наголо, другие — с тщательно заплетенной косой. На их головах ловко сидели маленькие шляпы, но многие ходили без головных уборов. Прямо на улице можно было увидеть цирюльника с небольшим деревянным шкафчиком, где находились его инструменты. Для клиентов у него была специальная лавочка. Тут же на улицах продавали разнообразные кушанья.

Случались и досадные происшествия. Когда начали свозить на корабли ящики и тюки с чаем, на берегу появились китайские солдаты и оцепили груз. Явившийся на «Неву» китайский офицер долго кланялся Лисянскому, заявил на чистейшем английском языке, что он действует по распоряжению наместника, и показал капитану указ — лист бумаги, исписанный китайскими иероглифами с большой печатью в углу. Все объяснения, что товары куплены и за них заплачено, офицером не принимались. Вызвали представителей купеческой гильдии с переводчиком, но и они ничего не могли сделать, указ наместника их гипнотизировал. И тогда Лисянский попросил переводчика сказать китайцам, что он будет защищать свои товары любыми средствами, вплоть до стрельбы из пушек, ядра которых вполне могут пробить крышу на дворе наместника.

Китайцы уехали, а через несколько дней осада с товара была снята.

Последние дни перед отплытием, когда все грузы находились уже на борту и ждали лишь разрешения на выход кораблей из гавани, россиян пригласил в гости один из самых знатных китайских купцов. К нему поехали оба капитана, офицеры и Коробицын с Шемелиным.

Приняли их в саду с беседками. Пол в беседках был выложен кирпичом. В саду — искусственные утесы и груды камней, как в дикой природе. В беседках расставлены столики и стулья, у входа в каждую — диван. Стены увешаны белой шелковой тканью, ткань разрисована фонариками. Чай подавали в фарфоровых чашках с крышечками. Одну такую чашку Коробицын привез из путешествия в Устюг и пил из нее дома чай.

Купец-китаец показал гостям свой дом, который, собственно говоря, и состоял из множества беседок. Даже спальня представляла собой двухэтажную беседку, только вместо дивана здесь стояла кровать с тонким тюфяком.

Поразило россиян и то, что китайцы не имеют простыней и наволочек. В теплое время они спят на рогожках, в холодное — на сукне, раздеваясь до рубах.

За обедом у купца подавали напиток из сарацинского пшена, суп из птичьих гнезд, множество соусов. На столе лежали костяные палочки для еды и бумажные салфетки.