Николай Коробицын - [12]

— Правда, — улыбнулся Лисянский, — некоторым ученым пришла в голову очень смелая идея. А что, если несколько столетий назад остров Пасхи был совсем не такой как сейчас? Что, если он был неизмеримо больше и плодороднее? Что, если он составляет только крохотную частицу какого-нибудь материка, вследствие землетрясения погрузившегося на дно океана? Ведь сколько здесь базальтов и застывшей лавы! Все это говорит о сильной и недавней вулканической деятельности. На этом материке могли быть города, храмы, дороги, нивы, пастбища и миллионы людей, богатых, просвещенных, знакомых с науками и искусствами.

Лисянский замолчал и стал набивать табаком свою трубку. И тогда негромко заговорил Повалишин, как бы продолжая рассказ своего капитана:

— А теперешние жители — это, может быть, обнищавшие и одичавшие остатки великого народа, смешавшиеся с туземцами соседних островов, перенявшие их язык и забывшие о своем славном происхождении. И только статуи — свидетели былых времен — помнят об их великом прошлом.

— Что же, вполне может быть и такое, — улыбнулся Лисянский. — Однако, господа офицеры, все же нам пора расставаться с этим удивительным островом и с его загадочными статуями. Давайте-ка готовиться к отплытию; видимо, «Надежда» сюда не придет. Я полагаю, что Иван Федорович по каким-то соображениям взял курс прямо к Маркизским островам. Вот там, как можно предполагать, мы и встретимся с ним.

С якоря снялись 9 апреля в шесть часов пополудни. Море было спокойное, и команда отдохнула от трудов, выпавших на ее долю возле мыса Горн. На корабль залетали тропические птицы, их ловили, как и рыбу, на удочки. Мясо было вкусное, похожее на индюшачье.

24 апреля отмечали православную Пасху. Отец Гедеон отслужил праздничную обедню. Палили из трех пушек. Солнце было ласковое, и Коробицын вспомнил, как отмечали Пасху в Великом Устюге, когда погода обычно стояла тоже ясная и бабушка говорила ему: «Смотри, как солнышко-то играет, радуется празднику вместе с нами!»

А на следующий день утром увидели первый из Маркизских островов — остров Магдалины. На всех парусах подошли к нему — и сразу же открылись еще несколько островов.

27 апреля в 5 часов утра приблизились к острову Нукагива, самому крупному из Маркизских островов. Еще не наступил рассвет, как к кораблю подошла лодка с восемью островитянами. У корабля один из гребцов затрубил в раковину, а другой замахал белым лоскутком ткани. Со шлюпа «Нева» тоже стали махать платками и вывесили белый флаг. Следом подошли с берега новые лодки. Не приближаясь вплотную к борту шлюпа, островитяне выскакивали из них и плыли к кораблю с подарками. Подарки подавали морякам, прежде чем сами ступали на палубу. Они боязливо показывали пальцем на стоявших на шкафуте часовых с ружьями, которые им казались очень страшными.

Все островитяне были в набедренных повязках, стройны, татуированы черной краской. С удовольствием они брали подарки из железа, восторгались ими, как дети, и, что-то напевая на своем языке, приплясывали.

Подплыла лодка со старшиной. Он проворно влез на корабль по спущенной веревке. Ему дали нож и зеркало. Показали кур — он называл их моа, а свиней — буага. Дивился на коз и баранов, на острове таких животных не было.

Прошумел крупный дождь. Островитяне радовались ему и удивлялись, глядя на прячущихся от падающих струй матросов.

28 апреля утром с острова пришел ялик с лейтенантом Головачевым и четырьмя матросами «Надежды». Оказалось, что «Надежда» достигла Нукагивы тремя днями раньше и стояла в восточной бухте. Через два часа и «Нева» была в той же бухте. Матросы бурно приветствовали своих товарищей по плаванию.

Опять появились островитяне с подарками, ничего не требуя взамен. Бродили по кораблям, всему удивлялись.

Лисянский отправился к Крузенштерну и застал там туземного короля. Его совершенно обнаженное тело было сплошь покрыто татуировкой. Как потом рассказывал, смеясь, Лисянский, королю он почему-то пришелся по душе. Король дал Лисянскому имя Ту и обещал приехать на «Неву» с подарками. Некоторое время спустя он действительно привез бананов.

На рассвете следующего дня возле российских кораблей появились группки плавающих женщин, недвусмысленными телодвижениями предлагавших себя членам экипажа. Но холодная сдержанность моряков их разочаровала, и все они вскоре вернулись на берег.

Коробицын занимался пополнением запасов воды и подвозом на судно кокосовых орехов, плодов хлебного дерева, бананов. С помощью островитян бочки с пресной водой доставлялись до баркасов без всяких затруднений, как бы играючи, несмотря на то, что возле берега были сильные буруны.

В своем дневнике Коробицын записал впечатления от острова и островитян: «Остров для якорной стоянки удобен. Три бухты. Горист и возвышен. Растут кокосовые орехи, хлебный плод, бананы, картофель, сахарный тростник. Мужчины носят набедренные повязки из кусков папируса, выделанного из коры деревьев. Все мужчины татуированы. Женщины носят подобие покрывала и обертываются им с плеч до колен. Мажут тело какой-то мазью с отвратительным запахом. Но многие женщины ходят и нагими, только с листиками спереди и сзади. Жилища островитян построены из кокосовых и тростниковых листьев на каменном фундаменте. Постель на полу, из травы чистые рогожки и травяные же продолговатые подушки. Держат свиней. Мы насчитали в бухте около 50 свиней, но они ими очень дорожат и не хотели обменивать. Число жителей до 2-х тысяч. Встретили здесь двух европейцев: англичанина Робертса и француза Кабри Жан-Жозе. Они здесь с 1789 года, сбежали со своих кораблей, женились на островитянках. Правит островитянами король, по наследству. Но на все требуется согласие народа. Существует кровная месть. Воюют одна бухта с другой на море в лодках. Орудия — палки типа пик из красного дерева. Проворно кидают Камни. В воде могут плавать целыми днями».