Николай I - [236]
Николай Павлович всегда отдавал дань тем, кто ему верно служил. Постоянными спутниками императора в его путешествиях были сначала А. X. Бенкендорф, а начиная с 1838 года все чаще А. Ф. Орлов. Последний имел привычку засыпать и, как жаловался Николай Павлович А. О. Смирновой-Россет, наваливаться на сидящего рядом государя.
Во время дальних поездок впереди императора обычно скакал курьер, и на почтовых станциях ямщики спешили загодя вывести самых лучших и свежих лошадей, так что переупряжка занимала едва ли больше минуты. Зимой, в темное время, в нескольких саженях скакали два курьера с факелами. Стремительные гонки по ухабистым дорогам приводили к большому падежу лошадей. Счет за них предъявляли к оплате еще больше. Однажды Николай Павлович попытался подсчитать число павших на его глазах лошадей, но ему сказали, что многие лошади околевают не сразу, а через некоторое время. Проверить не удалось. Естественно, губернаторы готовились к проезду императора, спешно ремонтируя по запланированному маршруту мосты. Однажды один мост рухнул сразу после того, как экипаж государя промчался по нему. Ставший невольным свидетелем этой сцены исправник запомнил кулак, который, не останавливаясь, показал ему Николай Павлович. При проезде императора по Пензенской губернии в 1836 году губернатор Панчулидзев предписал почтмейстеру и исправникам, чтобы на каждой станции было по 85, а на подставе (на середине дистанции между станциями) — по 79 почтовых лошадей (учитывалось наличие свиты). Было наказано, «чтобы лошади не откармливались на стойке, но были мятые в гоньбе, кроме последних суток; чтобы лошадей объезжали в дышле, днем и ночью с фонарщиками или пучками зажженной соломы, дабы тем приучить их не бояться огня, а народ должен кричать — ура»>{1601}.
С представителями администрации и войск император обычно беседовал во время перемены лошадей. Из воспоминаний А. И. Герцена может создаться впечатление, что жестокосердный Николай I не принимал прошений, как это было с несчастной девушкой, неожиданно бросившейся в Москве в 1826 году к проезжавшему государю. На самом деле Николай Павлович считал прием прошений важной составной частью своей повседневной работы, хотя, естественно, ей придавались определенные организационные формы. Свои поездки по России он использовал для личных контактов с подданными. Бывало, правда, что в пылу усердия какой-нибудь генерал-адъютант спешил разогнать кучку собравшихся просителей. Характерный случай привел служивший по Артиллерийскому департаменту И. С. Жиркевич, случайно повстречавшийся с Николаем I и принцем Оранским во время проезда через Боровичи в последних числах февраля 1828 года. Генерал-адъютант, ехавший впереди, приказал просителям удалиться, говоря, что государь и так озабочен. Прибыл император, а затем отставший от него А. X. Бенкендорф. Александр Христофорович обратился к И. С. Жиркевичу с вопросом, и последний так рассказывает о последующих событиях: «Давно ли приехал государь и не подавал ли кто-нибудь прошений?» — Я ему отвечал, что государь приехал с полчаса, а прошений никто не подавал, ибо всех просителей заблаговременно удалил N. N. — «Напрасно! Как это можно делать! Государь так милостив ко всякому, что не тяготится принимать прошений никогда»>{1602}. После этого разговора просители были вновь собраны. Ознакомившись с их просьбами, двум из них А. X. Бенкендорф не рекомендовал обращаться к императору. Затем Николай Павлович вышел на крыльцо и здесь же принял прошения.
Плохие дороги в сочетании с быстрой ездой неоднократно приводили к различным дорожно-транспортным происшествиям. Иногда они заканчивались благополучно, как во время путешествия императора по Закавказью в 1837 году, когда в Тифлисе лошади опрокинули коляску на крутом повороте спуска. Тогда Николай Павлович успел выскочить из экипажа. 16 ноября 1846 года, во время переправы по неокрепшему льду Немана, на чем настоял сам император, экипаж провалился под лед. Благо в том месте было неглубоко, и Николай Павлович отделался ледяной ванной. В сентябре 1852 года близ Гомеля сломалась ось коляски, тогда Николаю Павловичу пришлось 14 верст пройти пешком и пробыть в Гомеле два дня, пока продолжался ремонт. Но когда 7 сентября 1849 года рессора нового экипажа сломалась в самом Петербурге на Аничковом мосту, Николай Павлович рассердился не на шутку. Он решил наказать своих постоянных каретных мастеров Фребелиусов, отправив их на гауптвахту: отца, владельца мастерской, на двое суток, а сына, наблюдавшего за работой, — на восемь. Каретники также сделали выводы и под предлогом роста цен на качественные материалы повысили цену коляски для императора с 2000 до 3500 рублей>{1603}.
Самой известной и серьезной аварией стало происшествие по дороге из Пензы в Тамбов недалеко от уездного города Чембара (с 1946 года город Белинский Пензенской области). В ночь с 25 на 26 августа 1836 года примерно в четырнадцати верстах от Чембара, на спуске напротив деревни Шалолетки при свете луны ямщик, не посчитав спуск крутым, не сдержал лошадей и не затормозил экипаж, как того требовала обстановка. На середине горы экипаж опрокинулся набок, так что дремавший Николай Павлович сильно ушибся и сломал левую ключицу. А. X. Бенкендорф, сидевший по правую сторону, отделался ушибом, а больше всех пострадал камердинер, сидевший рядом с ямщиком на козлах. Именно ему Николай Павлович, придя в себя, приказал оказать медицинскую помощь в первую очередь. Случившийся рядом отставной солдат поддерживал голову государя и дал ему напиться из своей фляжки, пока подоспели отставшие спутники. Перевязку сделал уездный врач Цвернер. На одном из экипажей государя повезли шагом, но сломанная ключица причиняла боль, поэтому оставшиеся до города несколько верст Николай Павлович прошел пешком. У города его встретил начальник внутренней стражи подпоручик Грачев, которого Николай Павлович сразу же узнал. Обратившись к нему с приветствием по фамилии, император прибавил: «Видишь, какая беда, и я инвалидом стал!»
