Николай I - [232]
Как уже говорилось, Николай Павлович Бахусу не поклонялся, отличаясь в этом от Петра I, которому во многом другом старался подражать. В 1844 году королева Виктория отметила в одном из писем, что Николай I «никогда не пьет ни единой капли вина и ест чрезвычайно мало»>{1574}. Можно указать только одно мемуарное свидетельство употребления императором вина; впрочем, оно скорее подтверждает правило: находясь инкогнито в Дрездене, в «партикулярном» костюме, император в ожидании открытия картинной галереи зашел в соседнюю кондитерскую и кофейную Торниаменти, где заказал себе у кельнера «холодный завтрак из разных сортов жаркого и полбутылки красного вина»>{1575}. При оплате счета вышел конфуз: кельнер отказался взять золотой русский полуимпериал (около 5 рублей серебром), заявив, что игральные марки в уплату не принимаются. Пришлось вмешаться инспектору полиции, наградившему кельнера эпитетом «осел».
В то же время различные вина и другие напитки подавались как к императорскому столу, так и в комнаты императора. Согласно сохранившимся ведомостям, в 1840 году было предписано подавать «его императорскому величеству на фрыштик сек (сухое вино. — Л. В.), к обеденному столу — 1 бутылку Сен-Жульена (стоимостью 2 руб. 20 коп.), к вечернему столу — 1 бутылку легкого пива (10 коп.)». Здесь же уточнялось, что «в комнату отпускается временно по записке камердинера»: 1 бутылка коньяка (1 руб. 25 коп.), 2 бутылки белого меда (по 10 коп.), 2 бутылки клюквенного меда (по 9 коп.), 1 бутылка пива первого сорта (13 коп.), 2 бутылки пива 2-го сорта (по 10 коп.), 2 бутылки кислых штей (по 3 коп.)>{1576}. В период с 11 по 20 января 1840 года в комнаты Его Величества было подано: 2 бутылки коньяка, 2 — «зальцвассера» (вероятно, минеральной воды из Зальцбурга), 4 — «вина простого» (водки), 20 — «меда белого», 10 — «меда клюквенного», 20 — пива 1-го сорта>{1577}. Для сравнения за те же 10 дней в комнаты Александры Федоровны — 10 бутылок вина «Клодевужо», 10 — «вина простого» (водки), 16 — «зальцвассера», 10 — «меду белого», 10 — «меда клюквенного», 20 бутылок пива 1-го сорта, 20 — «кислых штей приборных»>{1578}.
Следует пояснить, что «кислые щи» были одним из трех наиболее распространенных в Петербурге видов кваса, наряду с «русским» и «баварским» (известно до 150 рецептов). Это был сильно газированный шипучий напиток, продававшийся в бутылках. Что касается медов, то это были уже не те «ставленные меды», распространенные в более ранний период, а слабоалкогольные (около 1,5 градуса) шипучие напитки на основе различных соков, в которых натурального меда было не много>{1579}. «Вода», которую, по воспоминаниям мемуаристов, пил Николай Павлович, — это прежде всего минеральная вода из Зальцбурга в Австрийских Альпах. Сохранился небольшой архивный документ о закупке в 1848 году для Николая Павловича «альпийской воды», в связи с чем через банкирский дом «Штиглиц и К>0» генеральному консулу в Париж была перечислена весьма солидная сумма в 549 рублей серебром>{1580}. О «Мариенбадской» воде, упомянутой великой княжной Ольгой Николаевной, документальных подтверждений пока найти не удалось.
Естественно, все эти напитки, подаваемые на стол или в комнаты государя, предназначались не только для личного потребления. Они могли использоваться для угощения или доставались прислуге. В отличие от курения, к которому Николай Павлович был строг (он не любил, чтобы курили в его присутствии), к умеренному потреблению вина и более крепких напитков он относился терпимо и каких-либо «антиалкогольных кампаний» не проводил. В обществе император обязан был произносить различные тосты и предпочитал это делать с бокалом шампанского в руках. В дороге и в особых случаях не обходилось и без более крепких напитков. Однажды при переправе через Неман неокрепший лед не выдержал экипажа государя, и он оказался по пояс в ледяной воде. После этого вынужденного купания он позволил себе выпить рюмку рома>{1581}. А вот как описывает ночлег Николая I в городе Пропойске Могилевской губернии (ныне Славгород) местный старожил со слов караульного офицера (в записи И. С. Листовского): «В комнату внесли складное кресло. Потом камер-лакей принес на малом подносе графинчик водки со стаканчиком, два ломтя черного хлеба и соль. Государь выпил стаканчик водки, посолил ломоть хлеба, закусил и показал графу Орлову. Тот сделал то же самое. Затем Государь, осведомись, что офицер, стоящий в той же комнате на часах, не понимает по-французски, с четверть часа поговорил с графом Орловым, потом пожал ему руку, пожелав покойной ночи. Государь лег, не раздеваясь, на походном кресле, а граф Орлов лег на диване»>{1582}.
Во время поездок, смотров войск и ревизий Николай Павлович, находившийся в привычном для него обществе офицеров, не забывал пригласить их к себе на обед. Забавный случай произошел в Варшаве, когда император усомнился, принял ли его приглашение наряду со всеми фельдмаршал И. Ф. Паскевич. Он вызвал конвойного и сказал ему: «Поезжай к Ивану Федоровичу, проси его ко мне обедать; да скажи, что я без него не сяду за стол». Конвойный, которым оказался «кавказец», начал расспрашивать местных жителей об Иване Федоровиче, и его направили к квартальному надзирателю с таким же именем и отчеством. Уже отобедавшего, как объяснила кухарка, квартального разбудили и доставили на обед к императору. Когда Николай Павлович увидел за столом незнакомого старичка без эполет, он поинтересовался у А. X. Бенкендорфа, кто это такой. Александр Христофорович не знал. Тогда, чтобы не конфузить старика, государь попросил выяснить это после обеда. Когда ошибка разъяснилась, Николай Павлович подозвал квартального надзирателя: «Ты — хороший служака, вот тебе от меня» — и подарил часы. «Таким образом, — заключает мемуарист, — пало столько благополучия на квартального: получил из рук государя подарок, обедал за царским столом и обедал в один день два раза, чем, как известно, полицейские желудки того времени не брезговали»
