Николай Бенуа. Из Петербурга в Милан с театром в сердце - [57]
Так что, приняв во внимание все эти соображения, позволю себе, любезнейшая Витторини, быть меньшим оптимистом в отношении степени готовности нашей книги, которую Вы считаете «почти готовой»!
В данный момент я очень занят подготовкой сценографии к опере П. Чайковского «Мазепа» для Большого театра. Но в любой момент, как только Ренцо мне свистнет, я сразу же буду в его распоряжении. Я очень рассчитываю на то, что именно его блестящее перо расскажет о том, что мне дорого, ему отдаю предпочтение по отношению ко всем другим предложениям, поступившим в последнее время!
В ожидании от вас приятных новостей, прошу Вас, любезнейшая и дражайшая синьора Витторини, принять мои самые сердечные приветы, а также от имени Дизмы, дорогому Ренцо и вашим милым детям.
преданный Вам,
Николай Бенуа
Николай Александрович ждал публикации книги с большим нетерпением. Для него была важна идея оставить после себя воспоминания, как его отец, и передать следующим поколениям свой опыт в законченной форме литературного труда, как завершение карьеры, как завершение жизненного пути. Но, к сожалению, книга не вышла в Италии. Горечь от неисполненной мечты читается в строках другого его письма, хранящегося в частном архиве Ренцо Аллегри. Это письмо было отправлено за год до смерти Бенуа, в нем он еще не до конца осознает провал идеи публикации его мемуаров в Италии.
Кодройпо, 30.3.1987
Мой дражайший Ренцо,
Вот и у меня выдалось несколько дней мира и спокойствия в нашем домике в Кодройпо, вдали от миланского шума, здесь я решил немного отдохнуть от моих трудов в Москве, Лугано и Палермо. К твоему сведению, сразу после «Мазепы» в Москве и «Травиаты» в Лугано я принял приглашение заняться оформлением «Силы судьбы» сразу в двух местах: в Палермо и в Буссето (на открытом воздухе); в это же время в Лугано у меня уже есть в планах «Любовный напиток», который тут же последует за ними! Всё это меня порядком утомило, и небольшая остановка стала безусловной необходимостью перед тем, как поскакать снова.
Мы знаем из твоих чудесных статей, что в плане активной деятельности ты тоже не прохлаждаешься. Мы с Дизмой следим за твоими маршрутами и получаем огромное удовольствие. Я звонил тебе домой (попытки поговорить с газетой оказались тщетными) и имел приятную возможность пообщаться с любезнейшей Витториной, от которой я узнал, что наша книга продвигается вперед и что в скором времени ты свяжешься со мной по этому поводу.
Можешь представить, дорогой Ренцо, с каким нетерпением я жду твои новости! Хотел бы узнать, если всё хорошо и нет непредвиденных осложнений. Все у меня спрашивают, когда выйдет книга: и «Corriere», и «Stampa» и «II Giorno» (а также «Giornale») Готовятся дать ей большую рекламу. Даже RAI несколько дней назад мне пообещали то же самое. Но, честно говоря, не знаю, что ответить, не могу обозначить даже приблизительную дату выхода. Все же надеюсь, что издатель не принял решение отложить публикацию, для меня это означало бы увидеть ее на какой-то другой планете (понимаешь, в моем возрасте…)
Был бы тебе очень благодарен, мой дорогой Ренцо, если бы ты смог просветить меня насчет ситуации. И потом, мне нужно посоветоваться с тобой по иконографической части.
Сердечно обнимаю тебя и от имени Дизмы и прошу тебя передать сердечные приветы дорогой Витторине и вашим милым детям.
Твой Николай
P. S. До очень скорой встречи в Милане, куда мы планируем вернуться в следующий понедельник.
Возможно, сложность в опубликовании мемуаров Николая Александровича в Италии в 1987 г. связана с политическими тенденциями того времени. Революционные перемены, предшествовавшие распаду СССР, перестройка Михаила Горбачева изменили расстановку политических сил во всем мире, трансформация затронула и взаимоотношения между правительствами и странами. Фигура русского эмигранта, даже такого уважаемого и известного, возможно выглядела в Италии несколько неоднозначной с политической точки зрения. В подтверждение такой версии приведем здесь письмо от 4 декабря 1987 г., в котором Бенуа пишет Аллегри из швейцарской клиники. В этом письме он выражает свое возмущение по поводу решения издателя не публиковать интервью, посвященное русской революции 1917 года[267].
Лугано, 4.12.1987
Мой дорогой Ренци,
Вот я снова в клинике в Лугано, но в этот раз для контроля, который мне пришлось перенести на более ранний срок из-за сильных болей в области, где была сделана операция. Сейчас чувствую себя снова хорошо и надеюсь, что через пару дней меня отправят домой.
Но мне было бы еще лучше, если бы Дизма не сообщила мне сегодня утром, что твое по-настоящему замечательное интервью по моим воспоминаниям о далеком семнадцатом годе не будет опубликовано, потому что издатель считает его несвоевременным в историческом климате, созданном Горбачевым его политикой, которую я, кстати сказать, поддерживаю!
Но причем здесь далекий семнадцатый год, мои, по-своему уникальные, воспоминания о Ленине, воспоминания одного из немногих оставшихся в живых свидетелей того времени, которое и меня тоже сбило с ног?
И какое имеет значение в сегодняшних событиях роль Горького в моей жизни и восстание в Кронштадте, все мои свидетельства событий в России сегодня могли бы только подчеркнуть огромный прогресс, достигнутый Советской Россией за эти 70 лет, которые сегодня отмечает весь мир?
Наиболее полная на сегодняшний день биография знаменитого генерального секретаря Коминтерна, деятеля болгарского и международного коммунистического и рабочего движения, национального лидера послевоенной Болгарии Георгия Димитрова (1882–1949). Для воссоздания жизненного пути героя автор использовал обширный корпус документальных источников, научных исследований и ранее недоступных архивных материалов, в том числе его не публиковавшийся на русском языке дневник (1933–1949). В биографии Димитрова оставили глубокий и драматичный отпечаток крупнейшие события и явления первой половины XX века — войны, революции, массовые народные движения, победа социализма в СССР, борьба с фашизмом, новаторские социальные проекты, раздел мира на сферы влияния.
В первой части книги «Дедюхино» рассказывается о жителях Никольщины, одного из районов исчезнувшего в середине XX века рабочего поселка. Адресована широкому кругу читателей.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Лев Ильич Мечников (1838–1888), в 20-летнем возрасте навсегда покинув Родину, проявил свои блестящие таланты на разных поприщах, живя преимущественно в Италии и Швейцарии, путешествуя по всему миру — как публицист, писатель, географ, социолог, этнограф, лингвист, художник, политический и общественный деятель. Участник движения Дж. Гарибальди, последователь М. А. Бакунина, соратник Ж.-Э. Реклю, конспиратор и ученый, он оставил ценные научные работы и мемуарные свидетельства; его главный труд, опубликованный посмертно, «Цивилизация и великие исторические реки», принес ему славу «отца русской геополитики».
Впервые выделена и собрана в один корпус проза и поэзия, написанная Н. А. Добролюбовым в течение итальянского периода, с декабря 1860 г. по июнь 1861 г., совсем незадолго до его преждевременной кончины, и прокомментированы итальянские реалии содержания. Необыкновенно разнообразные по жанру произведения – публицистика, репортаж, политический анализ, историография, лирика, сатира, пародия, памфлет – образуют, тем не менее, цельный «итальянский текст» и отражают как глубокий интерес Добролюбова к яркой эпохе объединения и модернизации Италии (Рисорджименто), не без аллюзий на необходимость реформ на родине, так и новое, приподнятое состояние духа «сурового критика», вдохновленного южной природой, морской стихией, богатым культурным наследием, а также возможностью раскрыть иную, пылкую и сердечную сторону своей натуры и связать судьбу с итальянской девушкой, что оказалось, увы, лишь иллюзией.
Одно из самых знаменитых российских семейств, разветвленный род Бобринских, восходит к внебрачному сыну императрицы Екатерины Второй и ее фаворита Григория Орлова. Среди его представителей – видные государственные и военные деятели, ученые, литераторы, музыканты, меценаты. Особенно интенсивные связи сложились у Бобринских с Италией. В книге подробно описаны разные ветви рода и их историко-культурное наследие. Впервые публикуется точное и подробное родословие, основанное на новейших генеалогических данных. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Художник Александр Николаевич Волков-Муромцев (Санкт-Петербург, 1844 — Венеция, 1928), получивший образование агронома и профессорскую кафедру в Одессе, оставил карьеру ученого на родине и уехал в Италию, где прославился как великолепный акварелист, автор, в первую очередь, венецианских пейзажей. На волне европейского успеха он приобрел в Венеции на Большом канале дворец, получивший его имя — Палаццо Волкофф, в котором он прожил полвека. Его аристократическое происхождение и таланты позволили ему войти в космополитичный венецианский бомонд, он был близок к Вагнеру и Листу; как гид принимал членов Дома Романовых.