Николай Анциферов. «Такова наша жизнь в письмах». Письма родным и друзьям (1900–1950-е годы) - [172]

Шрифт
Интервал
.

У него я встретил редактора «Огонька»[961], который дал весьма мрачную характеристику школы. Я рассказал, как ты (не назвав, конечно) извинился в письме, что дал критическую оценку школы своих сыновей, всячески подчеркивая, что ты пишешь только об одной школе. Этим вызвал общий смех. К слову сказать, Тычина — бывший Министр Народного просвещения. Итак, о школе. Я всегда защищал в письмах твоих мальчиков, но после последних писем не могу защищать. Они очень огорчают и тревожат меня, особенно Павлуша. Ведь он же уже большой мальчик. Он писал мне, что понимает свою ответственность перед семьей, будет хорошо учиться. Этого мало, он должен не только хорошо учиться, но уже быть помощником в доме, товарищем в борьбе с трудностями жизни. Вспоминаю, как 3 года тому назад я привез Мишу (ему было 8 лет) в Л-д. И он застал мать больной и сейчас же взял деньги и пошел добывать лекарства и еду. Я пошел за ним, чтобы наблюдать, и был поражен серьезным, сосредоточенным выражением его милого лица и расторопностью его действий. Пишу тебе об этом, а не им. Рассуди сам, стоит ли прочесть эту выдержку из письма или нет. Сердечный привет Татьяне Спиридоновне.

Обнимаю.

Твой Н. А.

Не сердись и не обижайся, что не заехал к вам. Поверь, что мне самому очень хотелось.

Помни, что перед поездкой за 3 дня лежал от «криз гипертонии», давление было 220, низ 130. Когда выехал — 190–90, но мне нужно было беречь силы.

3 февраля 1954 г. Москва

Дорогой мой Гогус!

Отчего не пишешь? Здоров ли? Как Татьяна Спиридоновна? Что дети? Меня тревожит отсутствие отклика на мое письмо. После пьявок мне стало лучше. Но у нас горе: умерла Валентина Михайловна Лосева. В воскресенье ее похоронили. На панихиде я с удивлением узнал, что этот человек, будучи секретарем, сиделкой при своем ослепшем муже, в своем ин-те вела большую педагогическую и научную работу. Как хватало сил и времени. Привет семье.

Н. А.
13 февраля 1954 г. Москва

Дорогой мой Гогус, только что пришло твое письмо, огорчившее меня сведениями о состоянии твоей Тани, и порадовали сведенья об Павлике и письме Татьяны Борисовны. Софья Александровна просит меня не забыть послать тебе и Татьяне Спир<идоновне> ее привет, спрашивает, передаю ли я ее приветы или забываю. Так вот, я, пока не забыл, и передаю ее привет. Она чувствует себя много лучше, но страдает от бытовых нескладиц. На днях наш хулиган кричал на весь двор: «Помогите, дети убивают!» Оказалось, что бил жену, а дети набросились на него и связали.

За это время я трижды выступал. В Музее Москвы сделал доклад об литературных экскурсиях по городу. Успех был, какой бывал у меня в 20>х годах. Мое выступление назвали симфонией. С таким же успехом провел экскурсию в Музее по гоголевской выставке с группой научных сотрудников Толстовского Музея, показывал не только выставку, но вводя их в лабораторию нашего экспозиционного творчества. В группе была молодая девушка Оксана Николаевна Розенталь[962], тебе не трудно догадаться, чья дочь. 3>ья речь на вечере Грибоедова перед демонстрацией 3>ех сцен из пьесы «Грибоедов». Я был недоволен своим выступлением, чувствовал себя усталым, но мне говорили, что сказал хорошо (вероятно, утешали). Написал три заметки для Большой Советской Энциклопедии. 1) Музей Пушкина, 2) Музей-квартира Пушкина, 3) Путешествия — литературный жанр[963]. Кроме того, большую статью для журнала «Славяне» о 2>х томах истории Москвы[964]. Для Музея разработал 3 плана экспозиции для выставки Воссоединения[965]. 1) Пушкин в Украине и об Украине, 2) Писатели-декабристы об Украине, 3) Нарежный и Котляревский[966]. Все это небольшие работы. На Заседании месткома выступил против предложенной резолюции, в которой без всякой мотивировки был завуалированный выпад против Б. П. Козьмина, который не присутствовал на собрании. Я разоблачил эту попытку, и резолюция была изменена.

В Союзе Писателей был вечер (на котором я не мог быть), посвященный Ю. Н. Тынянову. На этом вечере Андроников[967] напомнил об его формалистических ошибках. Это вызвало пламенную отповедь со стороны В. Шкловского, который сказал между прочим: «Довольно этих разговоров, от этих проработок Б. М. Эйхенбаум ходит уже с 3>я инфарктами». Не то удивительно, что пылкий Шкловский выскочил с такой речью, а то, что она была покрыта громом аплодисментов. Мужа Валентины Михайловны я навещаю, он немного отошел, т. е. может говорить не только о покойной. Но еще очень слаб и лежит совсем разбитый. Его положение не так худо, как ты мог представить по моему письму: у них живет его ученица, которая о нем позаботится[968].

Ну, кончаю свое сухое письмо, похожее на отчет. Да! вот еще что! Я боюсь, что из‐за тебя твой дядюшка сердится на меня, т. к. он больше не заходит.

Обнимаю тебя.

Крепко жму руку Павлуше, желаю ему успехов в хореографии, привет Алеше: он уже прыгает на присланной тобой карточке очень мило. Конец венчает дело: привет твоей Тане.

Н. Анци
31 марта 1954 г. Москва

Дорогой мой Гогус,

Вероятно, твоя Таня уже получила мою взволнованную открытку. А я за эти дни твое письмо. Со вчерашнего дня я на работе.

Был у врача, и он мне разрешил с условием кончать работу в 5

Продолжить чтение
Еще от автора Николай Павлович Анциферов
Петербург Пушкина

С Петербургом тесно связан жизненный и творческий путь Пушкина. Сюда, на берега Невы, впервые привезли его ребенком в 1800 году. Здесь, в доме на набережной Мойки, трагически угасла жизнь поэта. В своем творчестве Пушкин постоянно обращался к теме Петербурга, которая все более его увлекала. В расцвете творческих сил поэт создал поэму «Медный всадник» — никем не превзойденный гимн северной столице.Каким был Петербург во времена Пушкина, в первую треть прошлого века?

Душа Петербурга

Это уникальный по собранному материалу поэтический рассказ о городе, воспетом поэтами и писателями, жившими здесь в течение двух веков.В предлагаемой книге Н. П. Анциферова ставится задача, воплощающая такую идею изучения города, как познание его души, его лирика, восстановление его образа, как реальной собирательной личности.Входит в состав сборника «Непостижимый город…», который был задуман ученицей и близким другом Анциферова Ольгой Борисовной Враской (1905–1985), предложившей план книги Лениздату в начале 1980-х гг.

Петербург Достоевского

В этом этюде охарактеризованы пути, ведущие к постижению образа города в передаче великого художника слова. Этим определен и подход к теме: от города к литературному памятнику. Здесь не должно искать литературной характеристики. Здесь отмечены следы города в творчестве писателя. Для исследования литературы, как искусства, этюд может представить интерес лишь, как материал для вопросов психологии творчества. Эта книжка предназначена для тех, кто обладает сильно развитым топографическим чувством и знает власть местности над нашим духом.Работа возникла из докладов, прочтенных в Петербургском Экскурсионном Институте.[1].

Быль и миф Петербурга

В настоящей книге, возвращаясь к теме отражения мифа в «Медном всаднике», исследователь стремится выявить источники легенд о строителе города и проследить процесс мифологизации исторической реальности.Петербургский миф — культурологич. термин, обозначающий совокупность преданий и легенд, связанных с возникновением СПб и образом города в сознании людей и в иск-ве. Петербургский миф тесно связан с историей СПб и его ролью в истории страны. Реальные события возникновения СПб обрастали мифологич. образами уже в сознании современников.

Из дум о былом

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

Рекомендуем почитать
Лавровый венок

`Вся моя проза – автобиографическая`, – писала Цветаева. И еще: `Поэт в прозе – царь, наконец снявший пурпур, соблаговоливший (или вынужденный) предстать среди нас – человеком`. Написанное М.Цветаевой в прозе отмечено печатью лирического переживания большого поэта.

Оноре Габриэль Мирабо. Его жизнь и общественная деятельность

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.

Шакьямуни (Будда)

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.

Рембрандт ван Рейн. Его жизнь и художественная деятельность

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.

Андерсен. Его жизнь и литературная деятельность

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.

Старовойтова Галина Васильевна. Советник Президента Б.Н. Ельцина

Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.

Л. Пантелеев — Л. Чуковская. Переписка (1929–1987)

Переписка Алексея Ивановича Пантелеева (псевд. Л. Пантелеев), автора «Часов», «Пакета», «Республики ШКИД» с Лидией Корнеевной Чуковской велась более пятидесяти лет (1929–1987). Они познакомились в 1929 году в редакции ленинградского Детиздата, где Лидия Корнеевна работала редактором и редактировала рассказ Пантелеева «Часы». Началась переписка, ставшая особенно интенсивной после войны. Лидия Корнеевна переехала в Москву, а Алексей Иванович остался в Ленинграде. Сохранилось более восьмисот писем обоих корреспондентов, из которых в книгу вошло около шестисот в сокращенном виде.