Никола Тесла: секретное оружие - [21]

Татьяна Тихоновна ловко замесила тесто (простейшее — вода, соль и мука), раскатала его, вырезала стаканчиком аккуратные кружочки, и стала звать мужа:

— Вячеслав Анатольевич! Ваша помощь нужна!

Не смотря на все совместно прожитые годы, Татьяна Тихоновна называла мужа только по имени-отчеству и на "вы". Вячеслав Анатольевич мгновенно явился на зов жены. Он был дисциплинированным мужем, и знал, что без особой нужды его на кухню не призовут. А раз зовут, значит, повод серьезный. А сам Вячеслав Анатольевич называл свою жену исключительно "Танюшей", и по-другому дражайшую супругу никогда не называл. Привык за это время, и отвыкать не собирался. Все хорошо было в семье Жуковых, все, кроме семейной жизни их сына. Тема была больная, а поэтому обсуждали ее крайне редко.

— Да, Танюша…

— Пора лепить вареники.

— С удовольствием.

Самое большое удовольствие Вячеслав Анатольевич получал от того, что кушал вареники. Но лепить никогда не отказывался. Он утверждал, что его еще в детском саду оставляли лепить вареники, а потом его личные вареники ему же отваривали и давали кушать. Его приятных размеров животик свидетельствовал о том, что вареники в семейном рационе явление более чем обычное.

— Успеем, Танюша?

— До конца спектакля минут десять осталось, не больше. Знаешь сам, он появится где-то через час. И налепить успеем, и сварить. Приедет, как раз горяченькие получит, воду я еще не ставила. Не переживай…

— Да что ты, Танюша, я и не переживаю…

— Нет, Вячеслав Анатольевич, я же чувствую, переживаешь…

— Ну что ты, Танюша…

Но Татьяна Тихоновна была уже на своей волне. Ее иногда "прорывало". И когда "прорывало", то остановить было очень и очень трудно.

— Не за то надо переживать, Вячеслав Анатольевич. Не за вареники.

— Танюша, зачем тебе это?

— А что ЭТО? Не перебивай меня… Что ЭТО? То, что ЭТОЙ нет еще дома? Так именно за это переживать и надо.

— Танюша, мы же договорились…

— Знаю, что договорились. Только это мой сын. И меня болит…

— Танюша, я тебя понимаю…

На какое-то время супруги отвлеклись, исступленно лепя вареники, намереваясь в этом процессе хоть как-то притупить боль от этой страшной для любых родителей темы.

— Он ее вот как любит. — заявила Татьяна Тихоновна, поставив воду на газ. — А она? Знаешь, не могу ему открыть глаза, боюсь за него. А как с этим жить? Делать-то что? Ну ты что молчишь, а?

— А что ту скажешь, шалава она… Красивая, но шалава… А Гошка-то наш, он как кутенок слепой… Жалко его…

— Жалко… А ей не жалко… Каждый раз, как у него спектакль, ее дома нет, где она, кто ее знает? А теперь еще этот… Я ведь видела, как он ее провожает. До подъезда провожает, до второго этажа. Они там целуются. Мне это Марь Тимофеевна рассказывала. Потом ЭТА к мужу законному, мол невинная я, жду тебя, родимого… А он и верит всему, сердечный…

— Сколько это продлится, а, Танюша?

— Ой, не знаю, Вячеслав Анатольевич, откуда мне знать…

— Смотри, Танюша, время вареники в воду опускать, Игорек вот-вот домой вернется.

— Вот именно, что вот-вот, а ее нет… Погоди, что-то сердце мое неспокойно.

Татьяна Тихоновна подошла к окну, одернула занавеску.

— Ой, Славик, смотри… иди сюда…

Голос ее дрожал, она так волновалась, что впервые в своей жизни назвала мужа по имени, а не по имени-отчеству. Муж подошел к жене и выглянул из-за нее в окно. Их невестка, Жанна, переходила дорогу к подъезду, и ее сопровождал высокий стройный мужчина в темном пальто, она держала его под руку, и нисколько этим не беспокоилась.

— Ну вот…

Вздохнула Татьяна Тихоновна. Муж ее молчал. Через две минуты мужчина покинул подъезд.

— Ой, Славик…

Татьяна Тихоновна ойкнула, и тут же прикрыла рукой рот, как будто сын, который переходил улицу, чуть локтями не столкнувшись с любовником жены, может ее услышать. Игорь мрачным взглядом проводил мужчину, переходившего улицу и направился в подъезд. Щелкнул замок, это Жанна открывала дверь.

— Кажется, он знает, Танюша…

— Молчи, Вячеслав Анатольевич, Христом-Богом прошу, молчи!

— Да, да, Танюша… Да, да…

— Куда это она? — Татьяна Тихоновна напрягла слух.

— В ванну, наверное…

— Не отмоется…

— Добрая ты…

— Какая есть. Погоди, кажется, Игорек вернулся.

Игорь действительно вернулся. Жанна как раз вышла из ванны, закутанная в любимый махровый халат, она предстала перед мужем, уставшим после репетиции и от чего-то раздраженным.

— А… Гоша… Я прилягу пойду. Как спектакль? — Жанна задавала вопросы как бы между прочим, совершенно не глядя мужу в глаза. Она чертила круг пальцем левой руки на ладони и думала о чем-то, совершенно к мужу не относящемуся.

— Успешно…

— Ну и хорошо…

— Игорек, ты кушать будешь? — раздался голос из кухни.

— Буду, мама, я сейчас…

— Я твои любимые варенички приготовила. — не могла угомониться мамаша.

— Да, мама, я сейчас… Жанна, нам надо поговорить…

— Гоша, я устала… пойди, подкрепись, а потом будем разговаривать. Я тебя в комнате подожду.

— Ну, хорошо, я сейчас…

— Иди, иди, там тебя любимые варенички ждут, — Жанна вложила в эту фразу всю иронию, на которую только была способна.

— А ты разве не пойдешь кушать? — Игорь сразу же как-то поостыл и попытался говорить примирительно-извиняющимся тоном.