Никола Тесла: секретное оружие - [20]

— Ну, Петр Евгеньевич, я вам не отец родной, но без совета я вас не оставлю.

Генерал Переделкин был из тех начальников, которых подчиненные как раз и называют "отец родной". Он считал, что личная жизнь его ближайших сотрудников влияет на их работу, следовательно, он, как руководитель, должен быть в курсе всех аспектов личной жизни своих подчиненных. Вот и сейчас, Константин Львович искренне считал, что развод, который уже "светил" майору Корчемному не должен отразиться на операции, которую он курирует. Умение быть жестким, и быть отцом родным одновременно было серьезным козырем старого генерала.

А вот Корчемный почувствовал это совершенно недавно, зато понял, почему обитателям Переделкина завидуют сотрудники многих других отделов Конторы. Конечно, в личной жизни самого майора после этой беседы ничего не изменилось, но на душе стало как-то легче.

Глава шестнадцатая Разгульная жизнь Жанны Крючковой. Часть третья. Жанна собирается домой

Москва, Троицкая улица.

Жанна стояла под душем, наслаждаясь чуть теплой водой, которая приятно бодрила. После секса она не терпела горячей воды, ей хотелось всегда чего-то мягкого, нейтрального, ласкового, тогда ее кожу только-только терзали, теперь же нужна была только осторожная нежность.

И что могло дать эту нежность лучше, чем вода?

А он мог бы позаботиться о том, чтобы соорудить в ванной комнате хоть какую-то шторку, нет, я не стесняюсь, просто не хочу вытирать снова пол от брызг…

Кажется, ему время прийти в себя… Точно…

В подтверждение ее мысли дверь ванной открылась, и в проеме появился Игорь, не удосужившийся даже полотенцем обернуться. Он быстро забрался в душ, Жанна знала, что после секса Игорь любит, когда его рельефную мускулатуру женщина разгладит жесткой рукавицей под мягкой водой.

Жанна Игорю многое позволяла. Наверное, он был лучшим любовником за ее бурную практику. Кроме того, он был продюсером. И ей хотелось, чтобы Игорь, наконец, уделил ей больше внимание именно как продюсер.

Да я такая, я использую мужчины, потом что они с удовольствием используют меня. И мы квиты. Навсегда.

Надо быть твердой и спокойной… Не сейчас, если я заговорю с ним сейчас, он будет злиться. А злость плохой советчик…

Жанна внезапно очутилась в крепких объятиях Игоря. Он Крепко сжимал ее, показывая, как силен, потом мгновенно перенес ее через бортик ванной, и быстро спустился, очутившись прямо за ней, теперь он целовал шейку женщины, не выпуская ее из рук, почти полностью обездвижив, Жанна не могла шевельнуть руками, потом почувствовала, что он целует ей ушко, хватка ослабла… хоп! И резким движением руки Игорь отлепил скотч с ее ушка так, что оно мгновенно стало торчать из-под мокрых волос…

И тут Жанна разъярилась. Кто знает, откуда у молодой женщины взялось столько сил? Она оттолкнула Игоря так, что он отлетел к противоположной стене и осел на пол…

— Ты что? — ошарашено спросил Игорь, наблюдая за тем, как Жанна пытается прилепить скотч на место, понимает, что ничего не выходит, и ее губы начинают белеть от ярости…

— Ну ты придурок! Зачем ты это сделал? Мне это неприятно, понимаешь, да!

Она подскочила к Игорю и так занесла кулак, что он от неожиданности даже зажмурился…

— Пидорас… Придурок… Гондон… — отчетливо прямо в лицо Игорю процедила Жанна, замоталась в полотенце и вышла из комнаты.

Москва, Юго-Восточный округ, район Марьино, Луговой проезд.

В доме номер 4 по Луговому проезду, в квартире 21, где с мужем проживала начинающая актриса Жанна Крючкова, никто не спал. Никто, это Татьяна Тихоновна, свекровь Жанны и муж Татьяны Тихоновны, Вячеслав Анатольевич. Они ждали сына, ждали, по традиции, когда он, вернется после спектакля домой. Ждали, чтобы покормить ужином, поговорить перед сном, хотя бы немного, но поговорить. Ведь утром они уйдут очень рано, и так с сынком и не попрощаются.

Татьяна Тихоновна возилась по кухне: это была ее вотчина, ее законное владение, где никто, кроме нее, права голоса даже не имел! Сейчас она не переставала суетиться, накрывая на стол, все искала, что бы такое приготовить Игорьку, чтобы он покушал вкусненькое, из того, что он любит больше всего. Времени оставалось мало, поэтому играться с голубцами или начинать готовить его любимый узбекский плов, смысла не было. А вот порадовать варениками с вишнями можно было как раз. Тесто раскатать — плевое дело, вишня в банку закатана еще с лета, раскатать баночку — минутное дело, да и Вячеслав Анатольевич не откажется вареники помочь лепить. Он у нас, хотя и человек интеллигентный, а простого кухонного труда не гнушается. Конечно, сейчас он не то, что раньше… Раньше он был главой профкома на большом заводе. Потом завод закрыли. Помогли старые связи. Да и военная служба тоже стала в помощь: его взяли в небольшой банк начальником службы безопасности. Банк-то небольшой, но должность-то больно престижная… Татьяна Тихоновна была моложе мужа на семь лет. Ей до пенсии было еще пять лет тянуть. Так и бегали по работам. Вот, если бы не военная пенсия Вячеслава Анатольевича, совсем тяжко было бы.

Игорь всегда удивлялся тому, как похожи были его родители. Они за все свои годы настолько притерлись друг к другу, что казались одним целым: мать задумает, отец сделает, отец скажет, а мать уже приготовила, они что-то решат, и тут же претворяют решение в жизнь. Было в этом их единении какая-то особая, никому не понятная красота и сила. Они и внешне были похожи. И не только так, как бывают похожи внешне все полные люди, отнюдь, их круглые лица с чуть вздернутым носом-кнопочкой, задорный взгляд то ли серых, то ли голубых, то ли светло-зеленых глаз делал их почти что братом и сестрой.