Никола Тесла: секретное оружие - [23]

— Принято, что еще?

— Урсула Айрикян, полуармянка, работник архива.

— А ты знаешь, в этой… Жанне…

— Крючковой…

— В Жанне Крючковой что-то восточное имеется, интересно, корни кавказские в семье прослеживаются?

— Никак нет, Константин Львович.

— Ну, ладно… Так что твоя полуармянка, Айрикян, правильно?

— Так точно. Лицо — идеальное совпадение, не подкопаешься. Две вещи — соски вытянутые овальные, темные, сильно пигментированные, да еще рост… Из-за этого ножки выглядят не так…

— Ножки-кривоножки… Беда, Петр Евгеньевич, что у наших сотрудниц не настолько идеальные ножки… Беда!

И тут тон генерала мгновенно перестал быть веселым и вальяжным и стал привычно деловым.

— Что предлагаешь, Петр Евгеньевич? Может, все-таки Марина Перова? Самое большое сходство имеется…

— Константин Львович, тут одно обстоятельство открылось — но оно все наши разработки перечеркивает.

— Вот как? И что это?

— У Жанны есть один дефект — у нее уши торчат лопухами, такое в народе лопоухостью кличут. Она этого жутко стесняется и все время уши то клеем гримерным клеит, то еще как. Однажды в конкурсе красоты участвовала, должна была победить. Все дело к тому шло. Да тут соперницы разглядели, что ушки скотчем к голове прижаты. Настучали в жюри. Те заставили Жанну скотч отлепить и привселюдно высмеяли. Про это даже в газетах писали.

— Да, это серьезно… Соображения?

— Я вижу только один выход. Нам надо поработать с самой Жанной Крючковой.

— Думаешь, согласиться? И кто будет говорить? Знаешь, сейчас с нашей конторой не так престижно работать, как это было раньше. Ни романтики тебе, ни чувства долга, ни острых приключений за государственный счет. Сидим, тише воды ниже травы. Ладно, я, конечно же, прибедняюсь. Мы и сейчас на кое-что способны. Но почему ты уверен, что она согласится?

— Знаете, Константин Львович, у меня есть несколько идей, хочу с вами поделиться.

— Так говоришь, наша принцесса немного лопоуха? А что, на Руси все так — красота так с подковыркой, ум да с такими загогулинами, что диву даешься, смелость, так через край, широта, да такая, что не обхватишь… Ну что же, давай свои идеи, я внимательно слушаю.

Глава восемнадцатая Разгульная жизнь Жанны Крючковой. Часть четвертая. В свободном полете

Москва, Юго-Восточный округ, район Марьино, проезд Луговой.

В жизни каждого человека есть место подвигу. Наверное, именно про это думала незабвенная Татьяна Тихоновна, свекровь Жанны Крючковой, когда ждала свою беспутную невестку домой. Был второй час ночи. Татьяна Тихоновна не спала. Не спал и ее муж, Вячеслав Анатольевич. Они ждали невестку неспроста. Им предстоял тяжелый разговор. Надо сказать, что решительнее всего на этот разговор была настроена Татьяна Тихоновна. Вячеслав Анатольевич, в силу мужского несуразного характера и склонности к компромиссам, выработанных в сложной семейной жизни, чувствовал себя не в своей тарелке. И надо же было такому случиться, чтобы именно сегодня Танюше понадобилось устроить генеральную разборку.

Татьяна Тихоновна точно уловила настроение мужа. Она понимала, что сначала надо успеть подавить остатки его сопротивления, иначе невестка будет иметь молчаливую поддержку у нее, свекрови, за спиной. И ничего тогда не получиться.

— Скажи мне прямо, Вячеслав Анатольевич, ты меня осуждаешь?

— Ну что ты, Танюша, как я могу, просто мне кажется…

— Ага, сказать, что не одобряешь, боишься, прячешься за красивыми фразами? Ты мне скажи прямо, осуждаешь или нет?

— Я тебя не осуждаю, Танюша… я тебя просто не одобряю. Мне кажется, наш сын этого не переживет.

— Ты думаешь? А ты слышал их ссору позавчера? Слышал? Перед отъездом, прямо перед тем, как он на съемки поехал? И как он будет на съемках работать, ты об этом подумал? У нас ведь сынок — талантище! А она ему житья не дает… Ну ты вспомни, вспомни, что они там кричали? Она ведь не стеснялась, верно?

— Ну погоди ты, Танюша, разве можно же так?

— А как можно? Как? Ты вспомни, как все начиналось? Помнишь, когда Игорек попросил, чтобы они от Жаннкиных перебрались к нам? Матушка ее говорила, что дочка с деканом переспала, чтоб в институт поступить. Жанка и тогда актриской была, что надо. Мы же ей поверили. И как было не поверить, если Игорек так ее любил… А как он с ней занимался!

— Как занимался, она же тогда на инженера…

— Господи, Вячеслав Анатольевич, совсем ты меня за дуру держишь. Я говорю, когда она институт бросила и на театральный решила поступать. Скажи, если бы Игореша с ней не занимался, она бы поступила тогда куда-нибудь? Да ни за что в жизни! Она нашего Игорешу всегда только использовала!

— Ладно, Танюша, что-то ты разошлась… зачем это все ворошить?

— Ворошить? А Игорь тебе не рассказывал, как она на съемках к его режиссеру клеилась, тот еще сказал, что эта блядь за роль с любым режиссером переспит, прости меня, Господи, что я так говорю, да ведь это правда! А вспомни, когда она у французов снималась, разве ж не пришла домой, да еще колготки на ней порванные были, какими-то бантиками завязанные. Хорошо, что Игорь на съемках был, он ничего не видел и ничего не знает… А она… Дуру из меня делала, говорила, мол я ничего не понимаю в том, как молодежь теперь развлекается. Может и не понимаю, как она развлекается, но я точно знаю, как молодежь развлекаться не должна!