— Как это понимать, красавица? Ты что же — не Алия? Зря я твоим именем восхищался?
— Нет, Алия. Алия Викторовна, и моя фамилия Боссарт. Говорю же — папа немец.
— А кто такая эта Муха… Как ее?
— Мухаббат. А в переводе на русский это значит — Любовь.
— — Ладно, и кто тебе эта Любовь?
— Моя старшая сестра. На два года старше. Это ведь ее паспорт. Настоящий, не фальшивый. — Алия слабо улыбнулась. — И между прочим, я ее зову как раз Муха…
— А фотка твоя?
— Фотография тоже ее. Ну и что? Мы похожи.
Особенно на ваш взгляд. Для русских все азиаты на одно лицо. Даже метисы.
— Артистка… — протянул он. — А где твоя сестра?
— В Казахстане. Дома живет, с родителями.
— И о том, что ты по ее паспорту существуешь, родители тоже не знают?
— Да ты что?! — испугалась Алия. — Конечно, нет… Они вообще о моих проблемах не знают.
Считают до сих пор, что я учусь. Гордятся… Только Муха знает. Но она молчит. Она специально, тайком от них паспорт потеряла. Ну, понимаешь, для меня, мне отдала… Я ее попросила… Чтобы свободно границу пересекать, хотя бы домой ездить.
А ей новый паспорт выдали.
— Так у тебя два паспорта?
— Да. Один — мой личный, советского образца, без прописки. И второй — сестры…
— Ну и жизнь пошла, — философски заметил Иван. — А ментам ты что показываешь?
— Они меня пока не тормозили. А на паспортном контроле показываю казахстанский паспорт.
Вот этот, голубой. Он действует, как загранпаспорт. Слушай, дай глотнуть из твоей фляжки! — неожиданно закончила объяснения Алия.
— Достань и выпей, — кивнул он.
Девушка жадно глотнула из фляги душистой, пахучей жидкости и закрыла глаза:
— Вот это коньяк… Я вообще-то, правда, не пью, но мне что-то не по себе. Неприятно об этом думать.
— Выпей еще, — посоветовал парень. — Расслабься. Есть хочешь?
— Вообще-то в самолете кормили. Я пока сыта.
— Гнилая капуста и консервированный кекс?
Я этой дряни не трогал, сейчас есть хочу. Алия, давай перекусим?
— Где? — спросила она, открывая непроницаемые черные глаза. Теперь она держалась куда проще и доверительней.
— Где угодно. Согласна? Сейчас поищем ресторан.
Девушка больше не возражала. Предъявив ему документы, она перестала стесняться и снова заулыбалась. Иван замолчал, что-то обдумывая.
Минут через десять после кружения по окраинным московским улицам он нашел небольшое кафе.
— Сюда, — сказал он, остановив машину. — Вылезай и иди вперед, я догоню. Только машину запру.
В кафе они уселись за угловым столиком, официантка принесла меню.
— Бери, что хочешь, — сказал Иван, глядя, как Алия уткнулась в столбик с ценами.
— Курицу и картошку, ладно?
— А мне принесите шашлык, — сказал Иван официантке. — Шампанское, салат, пирожки. Быстро сделаете?
— Ждите, — неприветливо ответила та и, нарисовав несколько каракулек в записной книжке, неторопливо удалилась.
— Сервис… — не одобрил ее поведения Иван. — Вроде платишь втридорога, а ведут себя, как в совковые времена.
— Хм, — заметила Алия. — А ты те времена помнишь?
— Еще не забыл. Мне все-таки под тридцать.
А тебе сколько?
— Двадцать пять, — ответила Алия.
— Должна помнить.
— А у меня, может, папа с мамой богатые были, — улыбнулась она. — Знаешь, что такое парная сайгачатина?
Алия даже заволновалась. Официантка принесла заказ и молча выдрала из записной книжки счет. Иван возмутился:
— Дайте поесть, в конце-концов, потом принесете!
— Ладно, — вяло ответила официантка и снова пропала.
— У меня денег нет, — после минутного молчания сказала Алия.
— Хоть ты-то мне не хами! — взорвался Иван. — Я похож на типа, который ведет девушку покушать и заставляет ее за себя платить?!
И они принялись за еду. Алия ела без аппетита, ковырялась в курице, размазывала вилкой огненный соус, вздыхала. В основном налегала на шампанское. Иван ел, будто работу делал — четко, быстро, сосредоточенно.
В машине стало ясно, что Алия напилась. Шампанское, смешанное с армянским коньяком, дало результат — глаза у нее закрывались. Только через полчаса он услышал вопрос:
— А куда мы едем?
— Ко мне, — сказал он.
— Нет.
— А нет — говори адрес.
Она молчала. Сидела, отодвинувшись от него как можно дальше, и задумчиво глядела на свои коленки, обтянутые потертыми черными джинсами.
— Куда надо-то? — спросил он.
— Никуда, — вдруг ответила она. — Поехали к тебе.
— Ладно.
Он даже не взглянул на нее. Тормознул возле массивного, грязно-красного «сталинского» дома в районе «Сокола», вышел, достал сумки из багажника, кивнул ей:
— Пошли.
Она шла, не задавая вопросов. Поднялись на третий этаж, Иван отпер высокую, обитую черным дермантином дверь… Они оказались в темной прихожей. В квартире еле слышно бормотал то ли приемник, то ли телевизор. Пахло перебродившим сигаретным дымом, еще чем-то кислым, нежилым.
Алия как вошла, так и стояла, привалившись плечом к стене, глаза у нее были усталые и равнодушные. Иван прошел в комнату, не снимая грязной обуви, и она услышала, как он спрашивает кого-то:
— Ты давно тут?
— С утра сижу, тебя жду, — ответил ему мужской голос. — Что так долго?
— Рейс задержали. Ну, и как тут?
— Ничего. А у тебя как?
— И у меня порядок. Жив.
— Кто это там скребется? — спросил его собеседник, услышав, как кожаная куртка Алии шелестит по обоям в прихожей. — Кошак, что ли, вернулся?
