Никаких обещаний - [15]

Руки Эшли двигались по его спине, касаясь гладкой ткани водолазки и тела под нею, столь же напряженного, как сжатая пружина. Где-то глубоко в тумане сознания она услышала его стон и почувствовала, как он резким движением отстранился от нее. Какое-то мгновение она еще удерживала Эрика, вдыхая, вбирая в себя каждое чудесное и загадочное ощущение, исходящее от него. Затем она отступила перед реальностью и оттолкнула от себя Эрика, почти утратив равновесие физическое, так же, как уже давно утратила равновесие душевное.

Он схватил ее за руку, не позволив упасть. В его глазах она все еще видела страсть и желание.

— Это может зайти очень далеко, — сказал он.

Очень далеко… Это уже зашло слишком далеко и в то же время недостаточно далеко. Она пребывала в еще большем замешательстве, чем прежде. Подавленная и неудовлетворенная.

— Мы должны остановиться, — сказала она, хотя ее тело умоляло об обратном. — Я…

Эшли не смогла закончить фразу. Но слова были бессмысленны, они все равно ничего не объясняли. И все же он понял.

— Я думаю, мне лучше уйти.

Она ничего не сказала, чтобы остановить его. Сплетя свои пальцы с его пальцами, Эшли сделала шаг назад. Медленно, но неуклонно она продвигалась к входной двери, не отрывая глаз от его лица, учащенно дыша и продолжая держать пальцы сплетенными с его пальцами.

Когда они подошли к двери и открыли ее, она все еще держала его руку. Эрик подумал, не исключено, им придется провести остаток ночи в коридоре, взявшись вот так за руки, но она вдруг высвободила его руку, и ее руки беспомощно и безнадежно повисли по сторонам, оставшись без поддержки.

— Удачи вам с вашей школой боевых единоборств.

— Спасибо.

Он не мог просто взять и уйти. В ту секунду, когда Эшли отпустила его руку, у него возникло ощущение тяжелой утраты. Как он мог уйти с этим чувством?

Но как он мог остаться?

Сделав глубокий вздох, вздох очищения, Эрик перешагнул порог и оказался в коридоре.

— Удачи вам с переездом в Чикаго.

— Спасибо, — ей удалось некое подобие улыбки. — Как-нибудь увидимся.

Эшли поспешно захлопнула дверь. Он остался стоять в коридоре, тупо уставившись на дверной глазок, его мысли смешались в нечленораздельном хаосе. Годы многочасовых тренировок и суровой дисциплины вступили в борьбу с природными инстинктами. Он знал, как увернуться от удара меча, кинжала или трости, но женский поцелуй — поцелуй этой женщины — оказался значительно более смертельным ударом.

Глава 4

Эшли слышит, как над ее головой, курлыча и перекликаясь, летят канадские гуси. А вдалеке она видит своего брата, он стоит на противоположном крае поля, такой широкоплечий, с белокурыми волосами, развевающимися на ветру, словно та высокая трава, что их разделяет.

— Я полагаюсь на тебя, — кричит он ей.

— Я сделаю это, — обещает она.

Оглянувшись по сторонам, Эшли видит родителей. У отца такой гордый вид, а мать чему-то улыбается.

— Я сделаю это, — повторяет она им, но родители, кажется, не слышат.

Они смотрят на Джека.

— Я получила повышение, — кричит она Джеку.

Но теперь поле кажется шире, трава выше, и ей труднее видеть брата.

Она надеется, что он ее услышит.

— У меня есть шанс получить работу в Чикаго. Это то, чего ты всегда хотел.

В последней отчаянной попытке преодолеть разделяющее их расстояние, она бросается бежать, ноги путаются в высокой и густой траве.

— Джек! — надрывно зовет Эшли.

Ее разбудил звук собственного крика… и страшная головная боль. Резко сев в постели, она приложила кончики пальцев к вискам и уставилась на белые стены спальни. Ощущение немой пустоты вытесняло чувство безнадежности, только что владевшее ею.

Это был сон.

В течение какого-то мгновения она не была способна ни на что, кроме как, сидя в постели, массировать виски, уставившись на стену и переживая еще раз то, что всего несколько минут назад казалось ей таким реальным. Ногами Эшли чувствовала скомканное, скрученное одеяло, которое во сне она запихнула в самый угол кровати. А в окно доносилось печальное курлыканье летевших на юг гусиных стай.

Сон… Эшли вздохнула и снова легла.

Джек давно уже не приходил в ее сны. Но всякий раз, когда она видела его во сне, у нее возникали одни и те же ощущения: чувство пустоты и смущение, угрызения совести. В каком-то смысле она должна была бы предвидеть этот сон. Джек всегда снился ей, когда она делала еще один шаг к своей цели… их общей цели.

Постепенно воспоминание о сне начало угасать, реальностью становились головная боль и омерзительный ватный привкус во рту. Это было похмелье…

«Идиотка! — проклинала она себя. — Сколько же ты выпила вчера вина? И ты целовалась с Эриком Ньюменом! Тебе мало было одной глупости!»

И только подумать: она сама умоляла ее поцеловать! Практически заставила его сделать это.

— Идиотка! — повторила она вслух и сразу же пожалела об этом, ощутив в голове очередной удар похмельного молота.

Решив, что ей нужно как-то унять головную боль, Эшли, пошатываясь, прошла через беспорядок гостиной в кухню. Запах застоявшегося пива и сигаретного дыма вызвал у нее острый приступ тошноты. Когда же она взглянула на грязные стаканы и тарелки, сваленные в раковину, то издала стон.