Ник Уда - [19]

Благодарность я нашел только в глазах редактора издательства: да, я написал книгу, и завтра она поступит в книжные. Эту информацию я сказал лишь для того, чтобы вы точно запомнили, кто во всем виноват. Закончу, пожалуй, своими скромными поэтическими потугами:

Зачем меня родили в мир,

Где на любой вопрос по несколько ответов,

И каждый пидор тут сатир,

А гнида мнит себя поэтом.

Квартира №144

— О, господи!!! Он реально пристрелил себя?!

— Блядь, похоже на то. Хотя нет, я думаю это постановка, чтобы завтра книга резко была всеми скуплена.

— Ты думаешь?! Но мне кажется, что он действительно себя пристрелил! Ты видел сколько крови?!

— Женщина, ты всерьез думаешь, что при нынешних технологиях это сделать очень трудно? Не смеши меня. Вот увидишь. Завтра книга станет бестселлером, а послезавтра он будет пить Пинаколаду на пляже.

Квартира №12

— Ба-а-а-ать!! Иди сюда!!! Беги сюда!!

— Что случилось? — 30—40 кг были явно взволнованы поднятой тревогой.

— Он пристрелил себя! Он пустил себе пулю в висок прямо в эфире на своей последней видеоконференции!

— Ну, ничего себе, а чего он это сделал?

— Сказал, потому что избирательная реформа не удалась.

— Ну, из-за этого стреляться как-то глупо.

— А он застрелился. Хорошо, что я записывал его обращение. Если я первым запощу этот видос на youtube, то миллионами просмотров смогу поднять свой канал.

Бар. Гробовая тишина

— Это уже перебор, вам не кажется?

— Согласен, ладно мы, взрослые мужики, а вдруг дети-женщины-старики сидели у экрана? Психологическая травма на всю жизнь.

— Да он совсем ебу дался, по ходу. Хотя я всегда говорил, что шизофреников надо мягко подталкивать к суициду. И обществу меньше проблем, и внутренние терзания больного прекращаются.

— Так все, бар закрывается, сегодня вас невыносимо тошно слушать! Выметайтесь все.

Небеса

Может, это было и слишком, но никто не заметил, как я победил. Я нашел свой ответ на все вопросы, и мне уже плевать на все другие варианты и их адептов. Я победил и освободился. Победа — это смерть, а не ваши потуги при жизни. И я взлетел из этого болота, а вы остались. И кто теперь неудачник?

Ник Уда

Комментарии:

Pawel_Yunewich: В общем, мне все понравилось, кроме одного. Почему именно такой пафосный уход избрал герой? К чему вот этот вывод в конце «Небеса»? Почему именно такой финал вообще?

• Ник Уда: А какой мог быть финал? Представьте себе, что вы любите свою жену очень сильно, но она вас уже очень давно ненавидит. Пускай, вы на ремонт не накопили, или она прочла вашу с толикой флирта переписку с коллегой по работе. Неважно. И вот расклад: вы ее настолько любите, что не сможете быть с другой, а она вас настолько презирает, что уже давно желает вам смерти и про себя, и вслух. Так что же делать? Это единственный финал, который мог быть. А пафос… ну, слаб человек на пафос;)

•• Pawel_Yunewich: Я вас понял, хотя и не согласен. Любовь не должна убивать. А неблагодарность, которая и есть лейтмотив рассказа, она в душе наших народов, и ее никуда не деть. Но повторюсь, финал не должен был быть кровавым.

Vol4eg: да тут своя отмосфера

Глава 11. +3°

Я надеюсь, это место скоро перестанет быть популярным наряду с огромной лесорубской бородой у полупедиков. Меня всегда бесила мода — временное помешательство на основе сумасбродств, которое как приманка собирает косяки безмозглых людишек, и неважно даже мормышка, или хлебная лепешка. Платье из хлеба ведь уже было? А пиджак из мормышек? В общем, не люблю я моду, но в это антикафе зайти стоит.

Мне о нем много рассказывали на журфаке. Да, я до сих пор называю Институт журналистики «журфаком»: какой к черту институт, если тут нет места науке? Мы тут просто учились вкладывать в людские пустые головки ненужную информацию.

Они тут предлагают бесплатные кофе, чай, печенье, wi-fi, а все, за что надо платить, так это за проведенное время. Жалко, конечно, что тут нельзя бухнуть, но, может, это и правильно, потому что если и бухло было бы бесплатным, то место превратилось бы в притон. А это уже не модно!

Хотя больше всего выводит из себя не моднявость заведения, а свора каких-то мелких зачатков человека и их расфуфыренных родительниц. Уж если эти мамаши, выплюнувшие из своих лон этих личинок, чтобы навсегда привязать к себе кошелек их отцов, узнают про такое «илитное» место, то их вулканический поток сюда уже никто не остановит.

И вот сейчас эта гурьба беззубых детей бегает вокруг меня и орет так, будто они только что открыли для себя способность орать, и очень этому рады. В какой-нибудь другой момент я, возможно, с пониманием отнесся бы к этому, но я тут, между прочим, работаю. У меня на носу последний экзамен вообще, и я очень хочу сдать его с наивысшим балом. И пока эти децибельные террористы воздают хвалу Сатане вокруг моего стола, я не могу работать.

— Извините, девушка. Деву-у-ушка! Да, вы. Извините, что прерываю, но не могли бы вы попросить своих детей вести себя потише.

— Я бы с радостью, но это невозможно.

— Почему невозможно?

— Потому что до пяти лет мы их воспитываем в духе вседозволенности, понимаете, чтобы они потом выросли личностью.

— Прекрасно, что вы пытаетесь новаторствовать в педагогике, но мне ваши методы мешают работать. Вы бы не могли их чем-нибудь занять, чтобы они угомонились?