Ницше - [216]

Среди наиболее удивительных прогнозов Ницше — его пророчества касательно новой науки, новой физики, новой картины мира. Отвергая рационализм, механицизм, классические подходы, Ницше в центр своей критики помещал многие исходные понятия механистической физики, в том числе единого и неделимого атома, «пустого пространства», строго заданного движения, причинности. Целый ряд понятий классической физики он объявил фикциями и поставил их в ряд с философскими монадами, эйдосами, энтелехиями.

Сражаясь против механистического миропонимания, отрицая причинную обусловленность мира, классический «закон природы» и повторяемость тождественных явлений, Ницше чисто интуитивно предвосхищает данные современной физики. «Второго раза не бывает», — говорит Ницше. Закономерности, согласно которой определенная причина должна непременно вызвать определенное следствие, не существует. Истолковывать события по принципу причинно-следственной связи — неверно. В действительности речь идет о борьбе двух неравносильных факторов, о перегруппировке сил, причем новое состояние ни в коем случае не является следствием прежнего состояния, но представляет собой нечто в корне от него отличное. Иначе говоря, динамика — там, где раньше была статика.

Не предчувствие ли квантовой причинности Бора — Гейзенберга?..

Европейская эйфория второй половины XIX века, связанная с верой в близость «золотого века» культуры и политики, в торжество разума и просвещения, не поразила самого экстатического поэта и визионера, мыслящего вопреки своему времени. Не торжество, а тризна, не великие победы, а страшные поражения ждут доброхотов, уверовавших в утопию скорого «светлого будущего».

…Вся наша европейская культура… как будто движется к краху: как поток, который хочет конца, который себя больше не останавливает.

Это будет эпоха «чудовищных войн, крушений, взрывов», «наступает время борьбы за господство над земным шаром — она будет вестись во имя основных философских учений», «понятие политики совершенно растворится в духовной войне… будут войны, каких еще никогда не было на земле». «Эпоха величайших свершений окажется вопреки всему эпохой ничтожнейших воздействий, если люди будут резиновыми и чересчур эластичными».

Время маленькой политики прошло: ближайшее же столетие приведет с собой борьбу за мировое господство — и принудит к большой политике.

Фактически Ницше предсказал эпоху идеологий, борьбу за мировое господство, идеологическую волю к могуществу, оторвавшуюся от ценностей. Война за мировое господство, согласно предвидению Ницше, будет вестись во имя идеологий, то есть во имя «ничто».

Европа поражена ложью: ложью утопии, ложью социализма, ложью прогнившей морали, ложью национализма и шовинизма. Не вечный мир, а мировые войны, «следующие друг за другом, подобных которым еще не знала история», — вот что ожидает грядущее. Ницше даже называет главных участников этих войн — Германию и Россию. Россия — это грядущая мощь, обязанная близостью варварству и фантастическому безумству. С Германией — сложнее: «Сами немцы будущего не имеют», «они — позавчерашние и послезавтрашние, у них нет Сегодня». Но у Германии есть «воля», энергия, стремления, дальняя перспектива, потенциал сплочения.

Мне гораздо более было бы по сердцу, чтобы Россия сделалась еще более угрожающей и чтобы Европа решилась стать такой же грозной, достигшей одной воли посредством новой, властвующей над Европой касты, обретя таким образом собственную, наводящую страх волю — для того, чтобы наконец столь долго разыгрывающаяся комедия мелких государств пришла к окончанию, а вместе с тем уничтожилось бы ее династическое и демократическое многоволие.

Отношение Ницше к России двойственное: Россия — грандиозная сила и экспансия («Россия хочет господствовать в Европе и Азии. Она способна колонизировать и Индию, и Китай»), но вместе с тем было бы гораздо лучше, чтобы Россия стала не противником, но грядущим союзником Германии («…Мы нуждаемся в том, чтобы идти, безусловно, вместе с Россией»). При всем своем визионерстве и скептицизме в отношении немецкого характера Ницше определяет Германию и Россию как ведущие мировые державы. Американцев Ницше недооценивает («Американцы слишком быстро выдыхаются», «никакого американского будущего»), у Франции «слишком больная воля», Англия деградирует и сходит с мировой сцены («Сейчас, скорее, нужно быть солдатом, чем купцом, оберегающим свои кредиты»).

Собственно «единая Европа» — это ответ Ницше «опасности с Востока»:

Я подразумеваю такой рост угрозы со стороны России, что Европа должна будет решиться в одинаковой степени стать грозной, т. е. «получить единую волю»… страшную собственную волю, волю надолго, которая могла бы ставить себе цели на тысячелетия вперед: чтобы тем самым окончилась наконец давно приевшаяся комедия ее раздробленности…

Среди сбывшихся политических прогнозов Ницше следует отметить объединенную Европу — «…европейский союз народов, в котором каждый отдельный народ, в границах, отвечающих географической целесообразности, займет место определенного кантона…» Международные отношения в грядущей Европе будут определяться не вооруженной силой, а «взаимной пользой», причем движущей силой станет борьба «против главных врагов независимости — лишенности собственности, богатства и партий».