Ничей отряд - [13]

— Нужен врач, — твердо сказал Яшка. — Тут же где-то должен быть город, а в городе — больница. Влад!

— Я понятия не имею, в какой стороне Вязьма. И очень смутно представляю, где Москва, — ответил Влад. — Ближайший врач — в армии, а армия — где она может быть, Игорек?

— Она отступает, — горестно произнес Игорек. — Отступают наши, а как их нагнать?

— Может, все-таки к французам? — спросил Мишаня. — Уй-й, жжет-то как… У французов точно доктора есть. Вот это — на палку, будет белый флаг…

Он показал взглядом на Танины трусики, которые она пожертвовала на перевязку.

— Тихо… — прошептал Влад. — Молчите, идиоты…

Кто-то шуршал и трещал за ельником. Может, зверь… хорошо бы, если бы зверь…

Влад пошел в обход с тесаком наготове. И, увидев, кого нечистая сила несет, подумал сгоряча: уж лучше бы медведь…

Это был Никита верхом на Маське. Ехал он шагом, наугад. Никита разжился где-то бурым халатом и выглядел точно как псих, сбежавший из диспансера. На Маськиной холке лежало, свешиваясь, что-то, сильно похожее на покойника.

Влад бы затаился и пропустил контрольного агента в надежде, что он как-нибудь проедет мимо артистов. Но Мишаня…

— Явился, — ворчливо сказал Влад, выходя навстречу. — Что ты там такое говорил про карманы? Что в них время замедляется?

Это было хорошим шансом спасти Мишаню. Рана-то — пустяк, заражение крови — не пустяк, и противостолбнячной сыворотки тоже под рукой нет.

— Карман хроноклазма — пространственно-темпоральная емкость, которая уравновешивает… — начал было Никита. — Погоди, Влад, а что случилось? Зачем тебе карман? И почему ты от меня сбежал?

— Потому что тебе веры больше нет. Так как эту емкость искать? И как потом из нее человека вынуть?

— Для этого нужны приборы.

— А без приборов?

— Как это — без приборов?

— Ясно. Ну, извини.

— А что случилось?

— Не твое дело. Прощай, агент.

— Стой, стой! — закричал Никита. Но ему верхом на Маське было трудно проскользнуть той тропой, по которой скрылся Влад, соблюдая осторожность, чтобы не навести Никиту на артистов.

Как будто мало было французских вояк и ополоумевших русских гусар! Еще и этот блюститель исторического порядка! Сейчас, если случится еще одна стычка, Влад может защищаться всеми средствами, понадобится — будут и трупы. А этот вредитель ведь драться всерьез не позволит… того и жди удара в спину…

Однако нужно чем-то покормить своих голодных. Пока они с перепугу молчат. Но и часа не пройдет, как начнут скулить. И обогреть бы их. А костер развести нечем! Зажигалки вместе с прочим имуществом остались в фургоне… интересно, что там поделывают Катя и операторы?.. Как всё скверно…

Влад теоретически знал, что опытный человек в лесу не пропадет, и силки наладит, и линзу для добычи огня смастерит. Вот только практики по этой части не имел, хотя рыбачить приходилось. И впрямь, нужно было найти хоть маленький ручеек, пойти по течению — куда-нибудь да выведет.

Как искать лесной ручей, он не знал. Попробовал принюхаться. Потом сообразил — кони! Если не держать их под уздцы, а дать волю — учуют воду. Хоть они и цирковые, и балованные, а инстинкты должны иметь.

Яшка сразу понял, о чем речь. Но уперся, как конь копытами: если их отпустить, уйдут гулять по лесу, хрен поймаешь. Он знал, что с цирковыми животными такое бывает: воздух свободы лишает их соображения.

— Но иначе мы вообще отсюда не выберемся, — внушал Влад. — А на берегу, может, какой хуторок найдем, хоть каши выпросим, и нож тоже. На огне прокалим, прооперируем Мишаню. Иначе это добром не кончится, ты понимаешь?

Яшка надулся. Он, конечно, понимал! И Мишаня в коллективе уже пять лет. Но за коней-то деньги плачены, и немалые…

Решение приняла Таня.

Во время романа с Яшкой она смотрела на красавца снизу вверх — и по велению души, и по штатному расписанию. Но теперь коллектив возглавил Влад, а Яшка цеплялся за остатки авторитета.

Таня отпустила повод и дважды звучно шлепнула Гошку по крупу. Он покосился на нее, переступил стройными ногами: не понял, что начинается свобода.

— Ну, пойдешь ты, чертова скотина?! Иди, иди! — прикрикнула на него Таня и ударила уже крепче.

— Ты сдурела? — напустился на нее Яшка. Он хотел удержать коня, но Таня заступила дорогу.

— Тебе скотина дороже Мишани? — спросила она зло — и вдруг, неожиданно даже для себя, закатила Яшке весомую оплеуху.

Это был бунт — бунт против всего на свете. Против Яшкиного нежелания венчаться, против своей бестолковой судьбы, против Наполеона Бонапарта тоже.

— Сучка! — воскликнул потрясенный Яшка.

Игорек не собирался бунтовать. Он всегда был маленький, «верхний», неспособный выжить в цирке без лидера, всегда шел на поводу, во всем с Яшкой соглашался, иногда напивался, но к представлению был трезв и бодр. Одно утешение имел — собирать солдатиков. И очень не любил Игорек противоречий, всеми силенками их сглаживал. Но тут такое противоречие возникло, что сгладить никак невозможно.

С одной стороны — Яшка, кормилец, коневладелец, если он без лошадей останется — куда Игорьку податься? Кому в нынешнем цирке сразу вдруг потребуется такой узкозаточенный «верхний»? Это при советской власти, когда коллективов было множество, хватало дня два потолочься в главке — и новый хозяин находился. Теперь можно и полгода себя предлагать — все будут разводить руками и охать. Мысли, что не найдется способа выбраться в свое время, Игорек и допускать в голову не хотел, допустишь — спятишь…